Семья Хмыровых

Монах Севастиан (Александр Алексеевич Хмыров)

В 1931 году мы были раскулачены и сосланы из Тамбовской области в Караганду. Сослали мать, нас, троих братьев, и еще 11 семей из нашей деревни ехали с нами в одном вагоне. Сначала нас привезли в Петропавловск, как раз на Петров день. И, как сейчас помню, накормили в Петропавловске крапивным супом. А из Петропавловска недели две мы ехали до Компанейска.

Там была чистая степь, горелая степь. Нас высадили ночью, шел дождь. Мы вытащили из вагонов доски - нары, на которых лежали, на четыре части их кололи, делали козлики. Потом рубили караганник, накрывали им козлики и получался шалаш. В этих шалашах мы жили. Всех заставляли работать, делать саманы. Я был малолеток, но тоже работал, ворочал саманы, чтобы они просыхали на солнышке. Потом саманы везли на стройку и клали из них домики. Дерн резали и из него тоже делали дома. Стены только успели поставить - зима началась, а потолков в домах нет. В декабре открылся сыпной тиф, потому что грязь была, а питание - преснота, суп пресный и хлеба давали по 400 граммов. Народ гиб. И вот на праздник Сретения Господня померли мои два брата. Они в больнице были, в Старом городе, 1-я Караганда тогда называлась. Сообщили матери, она пошла в больницу их искать. Там ее спрашивают: "Что вы хотите?" - "Да вот, - говорит - нам сообщили, что наши здесь покойнички, мы их ищем". - "А когда сообщили-то?" - "Вчера" - "О! - говорят, - вы их не ищите, этих людей уже нет, их отправили. Пять подвод сегодня увезли, свалили в общую яму. Там теперь ваши. А эти свеженькие тут лежат". Но мама одного-то брата опознала. Забрали его, на саночки положили, привезли в Компанейск. Там уже было кладбище, и там вроде могилки яму выкопали, в вертяночку брата завернули, похоронили. А так - повозками возили людей в Компанейск. Это большая трагедия, страшно это, всего не обскажешь. Вот, дома без потолков, снег валит. Люди вставали из-под снега, которые живые были. А которые не живые - под снегом лежали, их вытаскивали и клали на повозку. И везут, тянут эту тачку мужички такие же изнуренные - насильно заставляли собирать и возить мертвецов. И такое было - везут эту повозку, и тут же падает, кто везет, помирает. Его поднимают, кладут на повозку и пошли, дальше тянут. Жизнь эта была очень тяжелая, всем досталось в те годы.

Потом я вырос, в 36-м году мне уже шестнадцать лет было. Срока там никакого не было, и кто как мог, оттуда уходили. И я ушел в Россию. И уже после войны, когда я женился, мы с женой и маленькой дочерью Любовью в 51-м году сами приехали в Караганду на жительство. Мы прослышали, что здесь есть батюшка Севастиан и сблизились с ним. Семья наша умножалась, дети подрастали, столько было скорбей - не обскажешь. Пойдешь до Батюшки, с ним поговоришь, побеседуешь, он даст совет, облегчит горе. А когда у нас мать заболела, а младшей дочери был всего годик, он приезжал к нам в дом. Я плакал и он вместе со мной плакал. Он говорил: "Я знаю, какая сиротская жизнь тяжелая".

Монахиня Евникия (Александра Флоровна Хмырова)

Зимой 1964 года я серьезно заболела.

После длительного и безрезультатного лечения печени у меня началось воспаление желчных путей, и желчь пошла в кровь. Врачи заключили, что если не сделать операцию, то проживу не более трех дней, но и после операции жизнь не гарантировали. Мой супруг поехал к Батюшке, и он сразу благословил на операцию, передав для меня два платка - носовой и головной.

Я знала, что безнадежно больна. Тяжело мне было идти на операцию, ведь я же оставляла дома восемь маленьких детей, зная, что уже не вернусь к ним. А незадолго до этого я видела сон, что я ушла из дома на Восток с маленьким ребенком на руках (у меня умерла пятимесячная дочь). Я рассказала этот сон Батюшке и говорю: "Батюшка, я умру!" Батюшка отвечает: "Почему?" - И прослезился, и с печалью сказал: "Это к болезни".

Операция длилась несколько часов. В это время в церкви шла Литургия. Батюшка вышел на амвон и со слезами стал просить: "Братья и сестры! Давайте помолимся! Сейчас делают операцию многодетной..." - и не смог договорить, заплакал и ушел в алтарь. Вслед за ним вышел к народу о. Александр Кривоносов с той же просьбой и тоже не смог договорить, заплакал. После этого снова вышел Батюшка, отслужил молебен с акафистом, и весь народ (а храм при Батюшке всегда был полон) стоял на коленях и вместе с Батюшкой молился. Операция прошла благополучно.

Когда меня выписали из больницы, моя старшая дочь пошла в храм. Мать Анастасия спрашивает: "Как мать себя чувствует?" Дочь ответила: "Уже привезли из больницы". - "Вот! - сказала матушка, глядя на икону, - у Бога вымолили!" Так велика была любовь и молитва старца.

Великим постом 1962 года меня сильно мучили головные боли. В это время к нам приехал Батюшка причащать больную свекровь. Я тут же спросила у Батюшки благословения съездить летом на могилу блаженной Ксении Петербургской, а Батюшка ответил: "А я вот благословляю ехать, не откладывая, к праведному Симеону Верхотурскому". А у меня на руках был шестимесячный ребенок. Как оставить его? Но молитвы старца были настолько сильны, что в эту же ночь ребенок не стал брать грудь - сам отвернулся. И когда мы с супругом пошли к Батюшке спросить, на какой день брать билет, он ответил: "На третий день Пасхи, 2-го мая". Мы сразу пошли за билетами, но билетов в кассе на этот день уже не было. Мы вернулись к Батюшке: "Батюшка, билетов нет". А он: "Вы идите, попросите только два билета". Мы вернулись в кассу и попросили два билета. Кассир сказала: "Вот, сдали два билета на Верхотурье", - и дала их нам.

Перед отъездом Батюшка благословил нас, поцеловал обоих в голову. И уже в дороге я почувствовала облегчение от болезни. А когда приложилась к мощам праведного Симеона, исцелилась совершенно.

Когда мы поехали в Верхотурье, Батюшка передал с нами письмо отцу Леониду, священнику в Верхотурье. А дело было так. Батюшка приехал к нам в дом с монахинями Анастасией и Ириной. Мы все сидели за одним столом, но о чем говорил старец с матушками, мы с супругом понять не могли, для нас это было Богом закрыто, а ведь говорили по-русски. А когда мать Ирина спросила: "Батюшка, все писать?" - он ответил: "Все, все пиши". С этих слов и дальше нам уже было все понятно. Батюшка благословил, чтобы мать Ирина диктовала, а я писала отцу Леониду письмо. Из этого письма я поняла, что отец Леонид находится в состоянии прелести. Приехав в Верхотурье, мы передали письмо о. Леониду. Батюшка Севастиан никогда его не видел, но в письме ему говорил: "Я Вас знаю с тех пор, как Вас рукополагал Владыка Иоанн", - и указал, когда и где это происходило. Отец Леонид, прочитав письмо, сказал: "Воистину это великий человек! Он сказал мне всю правду обо мне, ни разу меня не видев".

Этот отец Леонид был хорошим священником, девятнадцать лет сидел в тюрьме, но теперь пал, а наш Батюшка, провидя духом его падение, будучи вдали от него, простер ему руку помощи.

Через семнадцать лет после смерти Батюшки, в 1983 году, у меня возобновились головные боли такие же невыносимые, как в 1962 году. Однажды днем я попросила Батюшку: "Батюшка, помоги мне!" - и уснула. Во сне вижу Батюшку. Он что-то говорил мне, не помню что, и коснулся рукой моей головы. Я проснулась и ощутила, что боли прекратились.

Мой сын Миша (сейчас игумен Аристарх) в три года был очень болен и, лежа в постели, просил: "Матерь Божия, скажи Батюшке, чтобы он приехал, я так болею!"

В это время Батюшка куда-то ехал на машине с инокиней Ираидой и вдруг говорит: "Сейчас заедем к больному, он меня ждет". Приезжает Батюшка к нам и говорит: "Где здесь больной?" Прошел в комнату, где лежал Миша, благословил его, дал большое красное яблоко и уехал. А ребенок сразу поднялся, как и не болел. Так Батюшка слышал просьбы своих духовных чад и исполнял их. А когда моему сыну Алексею было девять месяцев, он тяжело заболел диспепсией. Лекарства ему не помогали. Врачи говорили, что ребенок умрет. И настаивали на том, чтобы положить его в больницу. Мы пошли к Батюшке, спрашиваем: "Класть Алексея в больницу или нет?" - "Причастите его три дня подряд". Мы так и сделали. Когда причастили третий раз, ребенок сразу уснул, а после сна стал совершенно здоров. Сейчас Алексей служит диаконом в Московской области.

Монах Севастиан (Хмыров)

Пришел я вечером в храм, и вдруг во время службы меня обдало жаром, и сильно разболелся нос. Я решил достоять до помазания и уйти - так стало плохо. Подхожу к помазанию, Батюшка помазал меня и как бы нечаянно коснулся моего носа - да так больно! Иду к выходу и чувствую, что мне стало легче. Я приостановился. Боль стала проходить, и я понял, что Батюшка провидел мою болезнь и исцелил меня.

Однажды Батюшка пригласил к себе в келью мою старшую шестнадцатилетнюю дочь Любу. Он беседовал с ней и во время беседы вдруг преобразился: стал юным, без бороды и такой светлый, как Ангел, даже в келье все засияло необыкновенным светом. Так Господь проявил духовное величие и чистоту старца еще при жизни его.

Был такой случай. Мой кум работал на грузовой машине и надо было ему ехать через мелководную речку. Берег был крутой, и машина вдруг стала падать под откос. В этот миг он закричал: "Батюшка, помоги!"- и тут же благополучно выехал на дорогу. Удивительно, как Батюшка слышал всех, взывавших к нему о помощи, и помогал, будучи далеко от них.