Преподобная Мария Египетская

ОБРАЗ  ПОКАЯНИЯ

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Святая Церковь посвящает пятое воскресенье святого Великого поста одной из величайших своих подвижниц – преподобной Марии Египетской.

На прошедшей седмице мы собирались на особое богослужение, которое именуется Марииным стоянием. Во время этого богослужения мы имели возможность вновь услышать Великий покаянный канон преподобного Андрея Критского. На первой седмице Великого поста, слушая слова канона, мы, может быть, не до конца осознавали глубину нашего личного падения, отступления от Бога, которое имеет место в жизни каждого из нас. На пятой седмице поста слова канона должны были быть нашим покаянным воплем и плачем. По этой причине Святая Церковь вторично предлагала нам Великий покаянный канон преподобного Андрея Критского.

В сознании нашем может возникнуть вопрос: «А по какой причине сегодня Святая Церковь совершает память преподобной Марии Египетской?» Те, кто был на утрени Великого Четверга, могли слышать дивное житие преподобной. Всякий раз, когда мы читаем или слушаем это житие, сердце умиляется тому подвигу, который совершила эта женщина. И мы не перестаем поражаться милости Божией, которую Господь оказал этой некогда тяжкой грешнице, соделав ее из грешницы в святую преподобную мать. Церковь предлагает нашему особому вниманию образ преподобной Марии Египетской как образ истинного, глубокого, чистосердечного, слезного покаяния. Ибо каждый из нас не только в дни Великого поста, но и во все дни своей жизни должен осознавать простую истину: если мы не раскаемся, не попросим у Бога прощения, не исправим нашу жизнь, не захотим жить вместе с Богом, то у нас ничего не получится не только в этой земной жизни, но и не получится войти в жизнь будущего века.  

Вспомним еще раз: преподобная Мария Египетская была весьма грешной женщиной. Однажды, прибыв в Иерусалим, она захотела войти в храм и увидеть Животворящее Древо Креста Господня. Но некая сила не допускала ее войти в храм. Она не могла понять, что происходит: почему все невозбранно входили в храм, а она не могла переступить порог? Когда она об этом размышляла, благодатью Божией ее взор встретился с образом Пресвятой Богородицы. И она поняла, что именно из-за своего греха она не может войти в храм. Тогда Мария дает обещание Царице Небесной, что впредь никогда не возвратится к своей прежней жизни. Она берет Саму Матерь Божию своей личной поручительницей перед Ее Божественным Сыном. И когда Мария попросила у Бога прощения, Господь допускает ей войти в храм.    

Выйдя из храма, она направилась в пустыню, где прожила целых 47 лет. Все эти годы днем ее палило солнце, ночью она дрожала от холода. Враг рода человеческого внушал ей мысль оставить свой подвиг. Первые 17 лет она боролась с внушаемыми дьяволом помыслами так, что в изнеможении от этой борьбы падала бездыханной на землю. Но ни разу она не сказала: «Господи! У меня нет больше сил, я не способна нести тот крест, который сама взяла». Но как это бывает похоже на нас! Мы часто именно так готовы сказать Богу. Но преподобная Мария понимала, что если она не сможет донести свой крест до конца, то и не сможет достичь спасения своей души.     

Сегодня нам было предложено евангельское чтение, в котором рассказывалось о том, как некогда Господь по приглашению Симона-фарисея находился у него дома. По восточному обычаю, все участники трапезы возлежали за низким столом. В этот момент в дом вошла некая женщина – ее имя евангелист Лука не называет, а лишь свидетельствует о том, что это была грешная женщина – и возлила на Его главу святое миро. Припав к ногам Спасителя и омывая их своими слезами, она отирала их своими волосами. Те, кто находился там, стали осуждать эту женщину, и в их сознание закралась мысль: «Как же наш Учитель, которого мы считали прозорливцем, допускает эту грешную женщину к Себе?»

Прозрев эти мысли, Христос сказал Симону: «Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла» (Лк.7:44).

И Христос рассказывает притчу. Было два должника: один должен был пятьсот динариев, а второй – пятьдесят. Ни один, ни другой не имели возможности возвратить своего долга. Тот, кому они были должны, прощает им долг. Спаситель спрашивает Симона: «Скажи же, который из них более возлюбит его? Симон отвечал: думаю, тот, которому более простил. Он сказал ему: правильно ты рассудил» (Лк.7:42-43).    

Не случайно сегодня читалось это евангельское повествование. Преподобная Мария Египетская настолько возлюбила Бога, что Господь простил все ее тяжкие грехи. В этом – очень важный для нас урок. Мы не должны отчаиваться, не должны приходить в уныние от осознания того, что и мы также безмерно виноваты перед Богом. Конечно, мы все согрешаем, и нет такого дня, когда бы мы не согрешали перед Богом. Но каждый из нас должен наконец-то почувствовать ту любовь, которой каждого из нас любит наш Господь и Спаситель. Он готов простить каждого. Но прощение дается не просто так, а при условии, что мы готовы исправить свою жизнь. Братья и сестры, давайте в дни Великого поста научимся умению исправлять свою жизнь! Посмотрите, с каким терпением, с каким упованием на милость Божию преподобная Мария Египетская приносила Богу свое искреннее чистосердечное покаяние, с каким желанием она трудилась над исправлением своей собственной жизни.

Помолимся из глубины наших сердец преподобной Марие Египетской о том, чтобы ее молитвенным ходатайством Господь подал и нам Свои щедрые и богатые милости для того, чтобы поприще Великого поста стало спасительным для нас. Аминь.

Протоиерей Валерий Захаров, 2014 г.

Страдания и смерть – главная проблема человечества

Про смерть

Когда я беседую с приходящими в церковь – то ли на исповедь, или с интересующимися нецерковными людьми, – я спрашиваю, что они знают о Христе и христианстве? Как они понимают веру, зачем они сюда пришли? Они это сделали, потому что им что-то нужно от Бога или они пришли именно в Церковь, для чего-то, чего они сами еще не поняли? Я показываю на крест Христов и спрашиваю:

– Скажите, что здесь изображено?

Они сразу начинают понимать и отвечают:

– Да, это Христос. Он на кресте.

Я продолжаю:

– Как это – «на кресте»? Что это такое – быть на кресте?

– Ну, вот его распяли.

– А что такое «распяли»? Как вы себе это представляете?

Человек смотрит на крест и сперва плохо понимает, о чем идет разговор, хотя вопрос простой. Я задаю такие прямые вопросы, потому что многие люди не знают и не думают об Иисусе Христе: а кто Он? Даже называющие себя верующими, часто не отдают себе отчета, во что и в кого они веруют. Перед нашими глазами постоянно стоит или висит распятие, мы носим нательные крестики. Мы так к этому привыкли, что об этом не думаем. Или у нас так много всякой «информации», что мы забыли, что такое крест? Поэтому я спрашиваю:

– Что же это такое?

– Ну, вот, Его прибили гвоздями.

– А как вы думаете – это больно?

Все отвечают:

– Ну, это, конечно, очень больно.

– Вы представляете себе, что если вас просто уколоть булавкой, то вам будет больно. А прибить гвоздями по живому телу – это не просто больнее, а невыносимое, мучение, о котором подавляющее большинство людей не имеет даже понятия. И как вы думаете, почему такие страдания человека стали символом христианской Церкви? Почему? Не что-нибудь другое, а именно распятие.

Тут мне уже приходится самому отвечать:

– Потому что страдания – это главная проблема человечества. Все вокруг страдает. А люди страдать не хотят. Они ищут способы, как уйти от страданий. А уйти от страданий нельзя. Бедные, богатые, сильные, слабые, здоровые, больные, юные, старые – все страдают непременно.

Про крест и волю Божию

Отношение к страданию, выражаемое крестом, глубоко отличает христианство от всех других религий мира. Крест – это не звездочка какая-нибудь, или луночка, или треугольнички, или кружочки, или какие-то смешные нелепые знаки, которые ничего за собой не имеют. А вот страдания Христа, Его крест – объемлет всю и всякую человеческую жизнь. Крест стал символом христианства потому, что в нем явлена любовь Бога к людям. Он Свою любовь проявил в том, что пришел освободить человека от главного вопроса его жизни. Главный вопрос – это страдания. И сделал это Бог как бы и просто, и радикально. Он захотел пострадать, как человек.

Как говорит апостол Павел о необычайной жертве: «Ибо едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто и решится умереть. Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5:7-8). Мать может пострадать за ребенка, люди могут принести себя в жертву за кого-то, но вот пострадать за всех: за праведников и грешников, – не разбирая, никто не может. Такого не было и не могло быть в истории человечества, кроме Иисуса Христа.

Нужно понять, что здесь страдает не просто человек, хотя Иисус Христос – это совершенный человек, а страдает личность, бесконечно, неизмеримо высшая человека. Мы должны хоть чуть-чуть задуматься, а Кто страдает на кресте? Это больше богословский вопрос, а я не богослов. Богословы говорят, что Бог не страдает по природе, Его природа блаженна и бесстрастна. Но Бог вселился в человеческую природу, «воипостазировав» ее, соединив в одной «ипостаси», в одной личности, две природы – Божественную и человеческую, став совершенным человеком, не переставая быть совершенным Богом. Природы две, а личность – одна.

Единственная личность, соединившая божественную и человеческую природу, возжелала пострадать. Христос прошел весь путь страдания – от оскорбления и телесных мучений, до сошествия во ад. Он все испытал до самого конца. Ад – это место наибольшего, максимального страдания. Христос сошел туда, как победитель, но он сошел в ад до Своего воскресения. Он пострадал не только на земле, но и в аду. Конечно, он туда вошел в сиянии Своего Божества, Он сокрушил врата ада. Но все-таки, Он добровольно сошел в эту тюрьму. Тюрьма эта, конечно, была бессильна удержать Его. И Он сошел туда, как личность, увидел эту тьму, и тем самым соприкоснулся, как личность, с адскими страданиями.

Он не был подвержен адским страданиям, как грешник, но он сопережил их со всеми людьми, которые страдали в аду. А это гораздо, во много раз большие страдания, чем те, которые мы знаем на земле. Мы ничего не можем об этом сказать, но мы должны об этом помнить и знать. Страдания Христа совмещают в себе все конечные страдания и все бесконечные страдания. Это ясно свидетельствует, что христианство поистине есть единственная истинная религия. Единственная религия, которая достойна этого слова, «религия» как «связь с Богом». Христианство – единственный путь богообщения.

О надежде воскресения

Но как же решается проблема страданий? Она ведь все же остается, пока мы живем на земле. Здесь нужно сказать, что, во-первых, оно стало со-страданием. Верующие это знают. Потому что с этими нашими страданиями, соединен наш евхаристический опыт, основанный на любви. Наше богообщение более всего совершается на Тайной вечере, там опыт страдания Господа Иисуса Христа входит как главная часть. Мы все призваны на Тайную вечерю, пасхальный ужин Христа и апостолов. На Тайной вечере Христос всецело соединяется с человеком. Понятие «всецело» – это чрезвычайно важно. Он, Христос, входит в человека уже как личность, добровольно пострадавшая за человека.

Когда мы с чистым сердцем подходим ко святому причастию, то получаем необычайное укрепление и просветление в этом особенном опыте, который никто не знает, кроме христиан. Этот особый опыт как бы гасит пламя страданий. Он приносит утешение, разное для всех людей. Он облегчает страдания, потому что вселяет в сердце радость. Это особая радость, которая получает только уверовавший во Христа, и она более страданий. Как это происходило с древними и новыми мучениками, которые сознавая, что Христос разделяет их страдания, ощущая Его Самого, они даже не чувствуют страдания, как об этом иногда говорится в мученических актах.

Отсюда легко понять, что вечная жизнь открывается только через этот опыт богообщения: в сострадании со Христом, в евхаристии, в молитве и покаянии, которое есть, как говорили святые Отцы, «изменение ума». В этой сумме даров Христовых, таинств, добродетелей – можно по-разному назвать – мы открываем небо. И главное, что небо нам открывает Христос: «Я есть дверь». Он истинно есть Дверь, через распятие Он становится дверью к Отцу Небесному. Конечно, если мы живем по заповедям, потому что заповеди – это воля Божия, и в исполнении их есть любовь ко Христу, как Он сам сказал: «Кто любит меня, тот заповеди Мои соблюдет». Милосердие Божие обращено ко всем, но открыто только в христианстве.

Тут становится ясным, что освобождение от страдания делает ненужной для продол жения земную жизнь. Потому что земное устройство всего мироздания, всех живых существ – страдательное. Как вы ни хотите, в этой жизни нельзя не страдать. Мы молимся, исповедуемся, причащаемся, и Бог нам помогает, но страдания нас все равно окружают. Даже если я всецело благополучен, я вижу, как другие страдают, и, как христианин, я обязан сострадать им. Счастье на земле невозможно, если оно не будет всеобщим, оно невозможно, если кто-то страдает. Помните «единственную слезинку ребенка» у Достоевского? Поэтому, продолжение нашей жизни на земле в этом плане бессмысленно: оно ведь всегда будет соединено со страданиями.

Но Бог создал человека не для страданий, а для Богообщения, в чем суть и блаженство человека, чего он не захотел, и в результате произошло грехопадение Адама. А через Свою жертву Господь возвращает нас к этому состоянию чистоты, потому что Он продолжает нас любить.

Последний враг – это смерть. Понятие страдания неразрывно связано с понятием смерти. Смерть – это высшее страдание, а страдания – это как бы смерть в ограниченном масштабе, если так можно сказать. Но человеческая личность протестует против смерти. Смерти никто не хочет. Можно себя убеждать, что «это неизбежно», а что «неизбежно, то необходимо», можно искать «невозмутимость», «апатию», «атараксию», «катарсис», «соматхи», «сатори», изучать философские учения, предаваться религиозным и сектантским практикам. Все равно, человек боится встречи со смертью, которая есть самое конечное страдание, которая может стать бесконечным страданием после Страшного суда. А душа человеческая не может с этим примириться. Но именно потому, что душа человеческая не может примириться – уже в этом залог вечной жизни.

Про то, как с Христом жить и как за Ним идти

Ощущение вечной жизни соединено, напротив, с радостью. И все подлинное творчество искусство, литература, все наши чистые радости и удовольствия и то, что мы называем благом, к чему мы стремимся, несет в себе отпечаток вечности. Но страдания бывают разные. Есть и нечистые удовольствия, и низменные радости, связанные с преступлением и грехом. И они, эти ложные радости, порождают страдания и несут отпечаток смерти. А люди часто путаются в этом. Но Христос через свое чистейшее страдание, в котором мы сострадаем, дает нам невероятную, невыразимую радость подлинной свободы в Боге, именно потому, что Он живет вечно и приобщает нас к этой вечности, благу, бессмертию. Как это объяснить? Это есть, и все.

Бессмертие может быть ощутимо в этой жизни. Бессмертие ощущается как радость. Эта радость не связана с временными и материальными благами. Конечно, материальные блага приносят радость, но это другое. И рай материален, и наши тела после всеобщего воскресения будут теми же самыми телами, которые мы имеем сегодня, то есть материальными, хотя нужно понимать, что это будет другая материальность. Но есть другая радость, которая иногда знакома даже людям, которые даже не имеют религиозного опыта. Если их совесть достаточно чиста, то и они могут пережить некую радость как преддверие бессмертия. Хотя и не полноту этой радости, а как бы залог или образ полноты будущих благ вечности. Но то, что эта радость есть, – это, как говорят философы, онтологическое свидетельство бессмертия.

Дальше остается только одно – молиться, чтобы Бог сохранил нам чувство вечности, чистоту сердца и совести ради пребывания в радости бессмертия. Как замечательно сказал Г. Державин в великой его оде «Бог», «Твоей то правде нужно было, чтоб смертну бездну проходило мое бессмертно бытие, чтоб дух мой в смертность обратился и чтоб через смерть я возвратился, Отец, в бессмертие Твое».

Протоиерей Александр Салтыков

http://www.pravmir.ru/stradaniya-i-smert-glavnaya-problema-chelovechestva/

Пост — это выход на передовую

В православной литературе нередко повторяется мысль о том, что великопостный труд включает в себя две составляющие — пост телесный и пост духовный, то есть помимо воздержания от пищи христианин призван внимать своей душе и малейшим ее движениям с целью искоренения всякого зла. Но как это сделать? С чего начать и как не сбиться с верного пути? И, наконец, каков должен быть результат такой внутренней работы? Об этом рассуждает редактор газеты игумен Нектарий (Морозов).

Время иное, но не инаковое

 То, что в церковной жизни чередуются обычные периоды с периодами постов, отвечает нашим физическим и духовным потребностям, ведь человек не может постоянно находиться в состоянии напряжения или отдохновения. Первое приведет к надрыву, а второе — к крайней расслабленности и потере внимания к себе. И я бы не стал при этом говорить, что пост — это время, которое каким-то кардинальным образом отличается от всей нашей христианской жизни, потому что тогда бы мы ее просто обесценивали. Пост только лишь восполняет то, чего нам не хватает в повседневности, и воспитывает необходимые навыки.

К внутреннему деланию мы призваны во всякое время, но в период поста как бы выходим на передовую, то есть стараемся быть еще более собранными, жить в большем самоотвержении и внутренней напряженности.

Не стоит считать, что пост — время именно каких-то сугубых подвигов. Подвиг — это что-то по-настоящему великое: когда человек жертвует своей жизнью ради кого-то или идет на очень серьезные лишения, превосходит возможности своего естества. В данном случае, на мой взгляд, уместнее говорить о труде, а слово «подвиг», если и употреблять, то только в таком значении: «мы подвигаем себя на что-то», но не более. А то, услышав словосочетание «великопостный подвиг», одни пугаются и бегут прочь, другие — наоборот, чрезмерно воодушевляются и считают, что те маленькие старания, которые они прилагают, — это что-то необычайно великое. Такое превозношение обесценивает пост, потому что любая добродетель, совершаемая с гордостью, с самомнением, перед Богом превращается по большому счету в ничто.

С чего начать?

Указания на то, как полагать начало посту, содержатся во множестве различных пособий для начинающих церковную жизнь православных христиан. Прежде всего мы изменяем характер и, по возможности, количество приемов пищи, употребляя ее столько раз в день, сколько необходимо для нормального самочувствия, а не беспорядочно, не всякий раз, как только это придет в голову. Мы имеем некую идеальную картину телесного поста в Типиконе и имеем современную практику, которая в большей степени приноравливается к немощи современного человека, и здесь уже каждый выбирает, что ему по силам.

В период Святой Четыредесятницы мы посещаем бого­служения гораздо чаще, нежели обычно, в течение всего остального года, — без этого пост обессмысливается. Богослужения Великого поста по своей внутренней наполненности прежде всего покаянные. В первые четыре дня в храмах читается Великий покаянный канон преподобного Андрея Критского, он как раз очень хорошо вводит нас в пространство великопостного внутреннего делания. В нем же можно найти и ответ на вопрос: чем заниматься в течение Великого поста? Исследовать свою душу, замечая, что нас делает далекими и даже порой бесконечно далекими от Бога, и пытаться это устранить и исправить.

Нашим прихожанам я обычно советую взять лист бумаги и написать себе некую программу на пост, включив всё, чего хочется в течение этого периода добиться: от чего-то избавиться, что-то, наоборот, приобрести, чему-то научиться. И хорошо бы этот список держать все время у себя перед глазами, постоянно к нему возвращаться. Опыт подсказывает, что даже если человек ровным счетом ничего из этой программы не выполнил, у него по крайней мере будут основания и смириться, и сокрушиться сердцем, и укорить себя лишний раз. А иначе бывает, что мы и укорять себя забываем: ну не сделал — и не сделал.

Такая подготовка к посту, на мой взгляд, очень нужна потому, что велика в нашей жизни сила инерции. Мы по инерции живем, по инерции каждый день делаем одни и те же вещи, совершаем одни и те же грехи. И бывает необходимо остановиться, сесть и разобраться, в каком находишься состоянии, провести некую ревизию и на ее основании уже составить для себя постовую программу. Каждый из нас знает, какие страсти его в большей степени беспокоят и каков бывает обычно путь к реализации той или иной страсти — каким образом попадаешь на эту покрытую льдом горку, с которой, как на санках, слетаешь стремглав в бездну грехопадения. На самом деле, решения о том, как бороться, во многих случаях будут очевидными, и тогда нам останется только лишь просить Бога, чтобы Он дал силы и мужество с искушающими ситуациями бороться и их преодолевать. А еще просить, чтобы Господь дал нам необходимое внимание — успеть заметить тот момент, когда победа над страстью еще возможна.

Стратегия войны

Как лучше и эффективнее, в том числе в период Великого поста, бороться со страстями? Многие святые отцы советуют бороться в первую очередь с той страстью, которая больше всего нас в данный момент беспокоит. Но точно так же святые отцы говорят о том, что духовная брань подобна обычной войне, на которой помимо главного противника на нас нападают и второстепенные. И мы не можем сказать им: «Подождите, мы сейчас заняты другим». Придется бороться сразу со всем, что на нас восстает. Одно творить и другого не оставлять, как говорится.

Великий пост — это еще и то время, когда человеку под воздействием каких-то обстоятельств могут открыться те страсти и грехи, о которых он в себе не подозревал. С одной стороны, это тяжело, а с другой стороны, этому надо радоваться, потому что, обнаружив противника, мы можем с ним побороться. Хотя надо сказать, что такие открытия редко бывают именно неожиданными. Если человек живет внимательной жизнью, он, на самом деле, довольно хорошо знает, что в нем есть. Неожиданной скорее может быть та сила, с которой знакомая страсть восстанет, но это опять же повод порадоваться, ведь, прежде мало нами замечаемая, она теперь вышла вперед и может быть побеждена.

Вовсе нелишне и вполне оправданно в период Великого поста взять на себя труд, который не имеет прямого отношения к духовной жизни, но, так сказать, подвигает человека к тому, что он никак не мог заставить себя делать раньше. Например, для здоровья делать какую-то зарядку, или вовремя ложиться спать, или победить привычку опаздывать на работу. У преподобного Никодима Святогорца в «Невидимой брани» есть такая мысль: у человека помимо каких-то его духовных немощей есть и обычные недостатки. На них не принято обращать внимание в контексте церковной жизни, но на самом деле с ними тоже нужно бороться. Ведь некоторые из них затрудняют ближним сосуществование с нами, сокращают время нашей жизни или мешают выполнять наши обязанности. Поэтому какие-то полезные навыки, для приобретения которых у нас обычно не хватает воли и решимости, тоже вполне можно Великим постом постараться стяжать.

Меня часто просят посоветовать книги, которые могут помочь тому, кто хочет внимать себе и бороться со своими страстями. В первую очередь, это, конечно, Евангелие, которое нужно постоянно перечитывать. Церковь также традиционно предлагает на время Великого поста «Лествицу» преподобного Иоанна Лествичника и поучения преподобного Ефрема Сирина. В чем их особое достоинство? Они носят очень глубокий покаянный характер и способны привести человека к сокрушению сердечному, к умилению и к особенному переживанию того, что в жизни он воспринимает равнодушно — и в себе самом, и в окружающем его мире. Хотя и любые другие книги о духовной жизни в этот период будут нелишними.

Курс — на жизнь

Не нужно превращать великопостное время в какую-то надстройку над всей остальной жизнью.

Господь нас сотворил первоначально удивительно прекрасными, мы сами себя исказили, однако у нас есть возможность вернуться к этому удивительному первоначальному состоянию или даже к еще лучшему. И человек всю свою жизнь должен в этом направлении двигаться, потому что он призван к самому высочайшему виду творчества — труду над самим собой. Это и есть та самая духовная брань, о которой мы говорим. Но это в то же время и есть наша самая обычная жизнь.

Человек ошибается и сбивается с пути тогда, когда он не живет духовной жизнью, а начинает ее выдумывать, направляя острие евангельских заповедей не в собственное сердце, а в сторону ближнего; когда человек обманывает самого себя и пытается не стать лучше, а показаться лучше себе и окружающим. Есть еще два очень хороших ориентира, чтобы не заблудиться: нужно научиться распознавать свою гордость и преодолевать ее и научиться любить людей или хотя бы встать на путь приближения к этой любви.

Бывает очень сложно после напряженного великопостного труда сохранить тот навык, который мы, если Бог дал, приобрели. А порой мы даже умудряемся все навыки растерять, когда вместо необходимой ослабы в христианском труде позволяем себе совсем расслабиться. Это происходит как раз в том случае, если мы понимаем смысл Великого поста неправильно — если пробегаем его как некую дистанцию и, разорвав грудью финишную ленточку, думаем, что на этом всё закончилось. Но это не так. Всё закончится только тогда, когда закончится жизнь. По большому счету для человека всё время его жизни на земле — это время Великого поста.

Игумен Нектарий (Морозов),

Газета «Православная вера» № 06 (554)

Воскрешение Лазаря

. Воззвание Господа к Лазарю: «Лазаре, гряди вон!» – это громкий и повелительный призыв Христа, Церкви, священника ко грешнику: «Человек, оставь греховную привычку, выйди вон из могилы, восстань к жизни новой».

Возвращение Лазаря к жизни и его выход из гроба олицетворяют собой пробуждение к жизни того, кто кается со слезами. Высвобождение воскресшего из погребальных пелен означает освобождение души от греховных привычек, чтобы они больше не связывали ему ни рук, ни ног, ни чувств и он, свободный, мог бы идти вслед за Христом всю свою жизнь.

И, наконец, негодование фарисеев в ответ на воскресение Лазаря являет собой ярость диавола и его слуг, вызываемую воскресением грешника, человека кающегося: они делают все, чтобы снова ввергнуть его в прежнее состояние.

Возлюбленные верующие!

Самым важным моментом в этом чуде является, конечно, миг, в который Лазарь воскресает по сладкому гласу Иисусову: Лазаре, гряди вон! Как счастлив был бы христианин, если бы тоже услышал голос Господа, Церкви, священника, непрестанно зовущий его к покаянию, говоря: «Человек, приходи на исповедь чаще; человек, постись, молись, подавай милостыню, ведь идет Великий пост! Человек, приходи чаще в храм, помирись с братом своим, ведь ты христианин. Человек, мало исповедаться поверхностно раз или два в году, нужно изменить свою жизнь. Ты, человек, молишься, а ведь сначала надо простить ближнего своего. Приходишь раз в неделю в храм, а надо бы и дома молиться побольше. Стоишь в воскресенье утром в храме, а надо бы и после обеда не убивать время в корчме или в пустословии. Человек, ты – достойный или недостойный – причащаешься Святых Таин, а надо бы сначала изменить свою жизнь. Итак, брось ты сначала блуд, пьянство, сквернословие, курение, всякую похоть и гордость житейскую и тогда приходи принять Божественные Тайны».

Как счастлив был бы христианин, если бы он покаялся всем сердцем, а не формально! Как счастлив был бы грешник, если бы услышал голос Господа, зовущий его к покаянию! И как хорошо было бы, если бы он расслышал воздыхание своих сестер – совести и ума, убеждающих его постоянно ходить в церковь, на исповедь, ко Христу! Как счастлив был бы христианин, если бы хранил себя чистым от всякого греха!

Когда душа привыкает к греху, она делается рабыней врага – рабыней блуда, пьянства, гнева, погибели. Тогда она забывает о Христе, начинает ненавидеть священников, высмеивает Церковь, отчаивается в спасении, умирает вся целиком, превращается в труп зловонный, потому и выбрасывается вон, в мрачную могилу, чтобы стать пищей червей и гореть вовеки.

Напрасно плачет Марфа вместе с Марией у изголовья бедного Лазаря! Уже слишком поздно! Они сами ничего не могут, как только призвать Друга своего, Христа, Который один может вернуть к жизни…

Итак, если уж мы не ангелы, ибо много согрешаем, то не будем хотя бы уподобляться диаволу, который не кается. Станем каяться чисто, исповедуясь, мирясь с ближними, обновляя нашу жизнь, чтобы стать подобными ангелам и Лазарю, другу Господню!

Что может быть отраднее, чем видеть христианина, кающегося по-настоящему, полагающего начало новой жизни? Однако, увы, как редко встречаются такие люди! Видишь их приходящими в храм первыми, любуешься на то, с каким благоговением они молятся и слушают Святую Литургию, и смотришь – они последними уходят из дома Божия. Видишь их всегда довольными, мирными, улыбающимися, преисполненными любви ко Христу! Ни с кем они не ругаются, не сквернословят, не блудят, не пьют лишнего, не курят, не бывают поглощены мирскими попечениями. Храм для них – это дом, жена – сестра, дети – ангелы, христиане – братья, нищие – друзья, хлеб – манна небесная, болезни – радость, несчастья – наказание за грехи. Церковь для них – небо, священник – Сам Христос, Священное Писание – единственное увеселение, молитва для них – пища живая, пост – облегчение, странники – гости дорогие. Жизнь для них – жительство со Христом, смерть – радость. Ни из-за чего они не гневаются, ничем не возмущаются, ничему так не радуются, как чистой жизни.

Как редки и дороги такие христиане!

Самая великая боль для нас – то, что большинство христиан не исповедуются вообще. Или если исповедуются, то не хотят открыть всех своих грехов, не хотят начать новую жизнь, не хотят выйти из могилы, кишащей червями греха, не хотят отбросить погребальные пелены злой привычки, держащей их связанными по рукам и ногам. Они омываются и опять погружаются в грязь. Выходят из могилы и снова скатываются в нее, в смертельные страсти, в ужасающие беззакония. Наши христиане исповедуются, причащаются, молятся, но остаются почти не изменившимися потому, что не бросают грехов со всей решительностью.

Что же нам делать, братья? Пожалеем Марфу и Марию, плачущих по нам. Отправим их на поиски Христа! И когда Он придет в образе священника, разорвем окончательно узы греха и оковы страстной привычки. Потом, выйдя на голос Господа из мрака к свету жизни, начнем жить совершенно новой жизнью, полной любви, мира, милости и молитвы.

И в знак примирения устроим для Господа вечерю в доме нашего сердца. Тогда Марфа, то есть ум наш, исполненный усердия, приготовит нам угощение, а Мария, то есть наша совесть, полная любви, омоет ноги Жениха Христа. А мы, братья Лазаря, будем одними из возлежавших с Ним (Ин. 12: 2).

Радость этой вечери так велика, что не может быть выражена словами. Но попробуйте изменить свою жизнь, а затем приступите к Пречистым Тайнам со многой верой, и радость Духа Святого тотчас наполнит ваши сердца! Только тогда вы поймете тайну Воскресения Христова! И будете тогда самыми богатыми людьми на земле! Вы будете самыми счастливыми на свете смертными!

Архимандрит Иоанникий (Бэлан)

http://www.pravoslavie.ru/69873.html

ВОСКРЕШЕНИЕ ЛАЗАРЯ КАК ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНЫЙ УДАР

СПАСИТЕЛЯ ВО ВРАТА АДОВЫ

«Лазаре, гряди вон!» (Ин. 11; 43) – слышим мы за богослужением властный призыв Спасителя… Власть призывающей любви Божией, любви долготерпящей и милосердствующей, любви покрывающей, верящей, надеющейся и терпящей, переносящей все, и, что важно, никогда не прекращающейся (1 Кор. 13:4-8).

Этот призыв, обращенный когда-то во времени к Лазарю из Вифании, Господь сверх времени обращает к каждому из нас, к каждому Своему брату и сестре в Адаме, чтобы мы стали Его братьями в Отце Небесном. Слова, обращенные к Лазарю, умершему физически, Он адресует нам, умершим духовно. Господь как-то сказал, что «не здоровые имеют нужду во враче, но больные (Мк.1:32), и, что Он пришел не для праведников, а для грешников (Мк.2:17). Позволю добавить, что не только больным врач нужен, но и умершим тоже (разумеется, не патологоанатом, а реаниматолог), и хоть пришел Он для всех грешников, но во благо это лишь тем из них, кто таковыми себя признают, исповедуют – исповедуют пред Ним себя грешниками не одними словами, сплетая из них кружева лицемерия поверх заплесневелой совести, но самой жизнью, своим отношением к Богу, себе и ближнему – исповедуют мыслями, чувствами, делами, соответствующими признанию себя грешными (а то на словах «яхужевсех-яхужевсех-яхужевсех…», и при этом подозрительность, презумпция неприязни какая-то; откуда, если ты в своих глазах и в самом деле «хуже всех»?).

Лазарь был мертв.

Не в коме, не в состоянии клинической смерти – он был мертв «по-настоящему». Подгнивал уже так достаточно явно для всех. Именно тогда и приходит Господь. Почему не пришел раньше, чтобы исцелить, но воскресил уже умершего? Мы знаем, что это было ради людей, чтобы прежде Своих крестных страданий и смерти, уверить их и в Своем грядущем Воскресении, и пока еще далеком, но от этого не менее значимом, нашем всеобщем воскресении. Но, может, не только?

Неделя эта посвящена прп. Марии Египетской. Напомню, что седмица начинается воскресным днем, Днем Господним, днем священного досуга, днем, вырывающим человека из трясины обыденности, днем, посвященным вечности, – это импульс, на котором она проживается. Суббота – завершающий день в канун нового воскресного дня. И так от воскресенья к воскресенью каждая неделя, от Воскресения Господня – к всеобщему Воскресению мертвых и жизни будущего века – вся земная жизнь.

Это по-своему символично, что начинается седмица памятью о той, которая своей жизнью явила торжество всепобеждающей любви Божией, воскресившей ее – ту, чья душа не то, что смердела, не то, что тронута была тлением, а распадалась уже, разваливалась, растекалась гноем, а завершается седмица памятью о воскресении Лазаря, предваряющем Воскресение Спасителя – воскресение телесное для жизни земной друга Христа, Которого завтра будут встречать в Иерусалиме как грядущего Мессию, а спустя несколько дней, разочаровавшись, осмеют, оплюют, изобьют и распнут, будучи оскорблены в своих религиозных чувствах Его видом – пародией на всенародные чаяния: червленая хламида и терновый венец на избитом, униженном (по «людским» понятиям) человеке, и… «нет в Нем ни вида, ни величия… презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни» (Ис. 53:2-3).

Люди не помнили этих слов Пророка, они смотрели на своего Мессию не сквозь пророчества, а сквозь искаженные представления о герое-освободителе, сформированные не одним поколением учителей – творцов «предания человеческого». А в этой призме, выведенный Пилатом к народу Иисус, в самом деле, выглядел как пошлая пародия на самый возвышенный символ национального самосознания, как воплощенное издевательство над всем, что свято! И недавнее ликование в надежде на скорое «восстановление царства Израилю» сменяется не менее жарким негодованием, ненавистью и яростью.

Но это будет потом, а пока Иисус одновременно радует и ужасает людей тем, что вызывает из могилы Своего друга, и тот выходит, какой есть – смердящий, обвитый погребальными пеленами, вероятно, прилипшими к нему…

Образ Лазаря, исходящего из гроба (погребальной пещеры), символичен. Причем символичен он в связи с символичностью образа прп. Марии, которую также Господь воззвал словно уже смердящий труп из могилы. Вдумаемся: до какого состояния душевного распада и духовного отупения надо было дойти, чтобы, встретив толпу паломников, собирающихся на поклонение Кресту Господню, даже не запнуться, решив присоединиться к ним исключительно ради возможности «оторваться по полной»? Причем никакого желания надругаться над святыней, никакого показного цинизма – это могло бы хоть как-то свидетельствовать о внутренней борьбе, о сопротивлении чего-то еще не убитого окончательно в глубине души… Ничего подобного. Ей в голову даже не приходит, что сама мысль отправиться в паломническую поездку ради греха – кощунство. Этой женщине все просто па-рал-лель-но! – Труп. Смердящий. Ей в голову не приходит, что все, что она творит – надругательство над Распятым!

Ничтоже сумняшеся, после бурно проведенного времени на корабле, а затем и в самом Иерусалиме, она отправляется в храм на поклонение Кресту (все ж не нехристь какой, в самом деле!) и тут вдруг торопеет от удивления: до нее только теперь доходит, что ее грехи стоят между ней и Тем, Кто пришел пострадать ради таких как она; что из-за этих грехов ее и не пускает в храм, как она сказала, «какая-то Божественная сила»… Труп. Смердящий. Но лишь до этого момента.

Господь по-разному призывает каждого из нас. Кого-то как Петра, кого-то как Павла, кого-то как Лазаря, а кого-то – словно и не призывая, а наоборот, как бы отвергая – как Марию: кто, на какой призыв отзывается, так и зовет. И, что немаловажно – в какой момент: ведь мог Он прийти и воздвигнуть от одра Лазаря? Мог. Нет, пришел, когда тот уже четыре дня как в могиле был. Мог вразумить Марию раньше: в детстве послать ей навстречу человека, который ее способность любить направил бы вовремя в подобающем направлении, ну, в крайнем случае, когда она еще не совсем погрязла в блуде, как-то усовестить мог? Мог. Нет, усовестил именно тогда и так.

Судьбы Божии: кому-то Он даже споткнуться толком не дает, кого-то исцеляет, попустив заболеть, а кого-то возвращает с того света. И в физическом плане, и в духовном. Более того, потому и попускает душевно умереть (пока человек жив биологически, умершая в нем душа не безнадежна), что этого человека именно из смерти можно вернуть к полноценной жизни, ибо, чем глубже погружение в глубины адовы, тем мощней, тем выше запуск ввысь – в пренебесные обители.

Лазарь воскресает для долгой земной жизни, предваряя Воскресение Христово для жизни вечной. Нашей жизни вечной. Воскрешение Лазаря – это предупредительный удар Спасителя во врата адовы. Удар Того, Кто пришел их сокрушить.

Что интересно: Лазарь выходит как был, обвитый саваном. Это ведь символ не только самого освобождения души от вечной погибели, но и того, как это происходит, как должно происходить.

Господь призывает нас к обновленной святой жизни. Мы откликаемся, и, по неофитскому максимализму, норовим «вскарабкаться на небо». Тут же. Вот сразу и – там. Вот из гроба и сразу бодрячком и вприсядку… Ага! Чем заканчиваются такие рывки, хорошо известно.

Лазарь выходит, еле передвигаясь. Его стесняют пелены, однако, он не тратит время на самостоятельное освобождение от них, потому что Господь зовет – некогда приводить себя в «приличный вид», потому что Господь не сказал: «Лазарь, сними саван, приведи себя в порядок и выходи из гроба», но просто велел выйти вон. И Лазарь просто выходит. Вот, какой есть. В смердящих пеленах, быть может, с еще оставшимися последствиями разложения на теле. Это нормальный вид и нормальное состояние недавнего трупа.

Нормально для человека, начинающего путь покаяния, чувствовать стеснение «пленниц греха» – вся жизнь уходит на то, чтобы «размотать саван». Главное – незамедлительно откликнуться на призыв Христа и пойти на Его голос. Хоть как, хоть по сантиметричку передвигая связанные голени, пусть каким-то невообразимым образом удерживая равновесие, но идти, ползти, если надо. И не заморачиваться своим видом, неуклюжестью, неповоротливостью: не по-людски, мол, выгляжу, а вдруг «амбре» мое кто-то почувствует, а если, когда пелены снимать с меня будут, увидят безобразные следы гниения?

Нам невыносимо замечать в себе власть греха, повязанность страстями как теми самыми пеленами. Стыдно двигаться в остатках савана: а ну как люди догадаются по нашим движениям, от каких страстей мы не свободны? Да и самим противно осознавать, что годами как будто ничего не меняется. Противно – не то слово. Отчаяние возникает, одолевает уныние, побуждающее или лечь и не двигаться, и пропади оно все… или создавать видимость благополучия, бодрясь и прыгая. А не надо этого ничего, этой лживой видимости, порождаемой трусостью самолюбивой души!

Как Лазарь – услышал голос своего Друга и как был, не тратя время, на разматывание, не боясь произвести дурное впечатление, медленно, чуть-чуть так, чуть этак, не откладывая, мало-помалу осторожно на ходу освобождаясь от стесняющего, прилипшего к ранам савана, пошел к выходу из гроба…

Протоиерей Игорь Прекуп

http://www.pravmir.ru/voskreshenie-lazarya-kak-predupreditelnyj-

 

ПРАВОСЛАВНЫЙ КАЛЕНДАРЬ С 17 ПО 23 АПРЕЛЯ 2016 Г.

Воскресенье, 17 апреля. Неделя 5-я Великого поста.

Прп. Марии Египетской. Прп. Иосифа песнописца (883). Прп. Георгия, иже в Малеи (IX). Мцц. Фервуфы девы, сестры и рабыни ее (341-343). Прп. Зосимы Палестинского (ок. 560). Прп. Иосифа многоболезненного, Печерского (XIV). Прп. Зосимы Ворбозомского (ок. 1550). Прмчч. Вениамина и Никифора (1928). Сщмч. Николая, еп. Вельского, прмц. Марии (1932). Сщмч. Иоанна пресв. (1933). Мч. Иоанна (1943). Иконы Божией Матери, именуемой «Герондисса».

Понедельник, 18 апреля 2016 г. Седмица 6-я Великого поста (седмица ваий).

Перенесение мощей свт. Иова, патриарха Московского и всея Руси (1652). Мчч. Агафопода диак., Феодула чтеца и иже с ними (ок. 303). Прп. Пуплия Египетского (IV). Прпп. Феоны, Симеона и Форвина (IV). Прп. Марка Афинского (400). Прп. Платона, исп. Студийского (814). Прп. Феодоры Солунской (892). Сщмч. Алексия пресв. (1930). Сщмч. Николая пресв. (1931).

Вторник, 19 апреля 2016 г.

Свт. Евтихия, архиеп. Константинопольского (582). Свт. Мефодия, архиеп. Моравского (885). Мчч. Иеремия и Архилия иерея (III). Прп. Платониды Сирской (308). Мчч.120-ти Персидских (344-347). Мчч. Петра и Прохора (1918). Сщмч. Иоанна пресв. (1934). Cщмч. Иакова пресв. (1943). Прп. Севастиана Карагандинского, исп. (1966).

Среда, 20 апреля 2016 г.

Прп. Георгия, исп., митр. Митиленского (после 820). Мч. Каллиопия (304). Мчч. Руфина диак., Акилины и с ними 200 воинов (ок. 310). Прп. Даниила Переяславского (1540). Прп. Серапиона монаха. Сщмч. Аркадия пресв. (1933). Прмц. Евдокии (1939).

Четверг, 21 апреля 2016 г.

Апп. от 70 Иродиона, Агава, Асинкрита, Руфа, Флегонта, Ерма и иже с ними (I). Мч. Павсилипа (ок. 117-138). Свт. Келестина, папы Римского (432). Свт. Нифонта, еп. Новгородского (1156). Прп. Руфа, затворника Печерского (XIV). Сщмч. Сергия пресв. (1933).

Пятница, 22 апреля 2016 г.

Мч. Евпсихия (362). Мчч. Дисана еп., Мариава пресв., Авдиеса и прочих 270-ти (362-364). Прмч. Вадима архимандр. и 7 учеников его (376). Мч. Гавриила (1942).

Суббота, 23 апреля 2016 г. Лазарева суббота.  

Воскрешение праведного Лазаря. Мчч. Терентия, Помпия, Африкана, Максима, Зинона, Александра, Феодора и иных 33-х (ок. 249-251). Мчч. Иакова пресв., Азадана и Авдикия диакк., Персидских (ок. 380). Сщмч. Григория V, патр. Константинопольского (1821). Сщмч. Флегонта пресв. (1938). Мч. Димитрия (1942).

Воскрешение праведного Лазаря