Козельщанская икона Божией Матери

 В НЕДЕЛЮ О БЛУДНОМ СЫНЕ

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Мы продолжаем, братья и сестры, готовиться к Великому посту. Придавая посту особое значение, Святая Церковь неслучайно установила продолжительный подготовительный период, во время которого она напоминала нам и о Закхее, о его искреннем желании встретиться со Христом, далее на примере двух людей – мытаря и фарисея – мы учились добродетели кротости и смирения, а также из глубины сердца исходящей молитве к Богу. И вот сегодня в воскресный день, который именуется «Неделей о блудном сыне», за Божественной литургией мы слышали евангельскую притчу, произнесенную некогда Господом и Спасителем нашим Иисусом Христом. 

В притче рассказывалось о том, как у одного отца было два сына. Младший, однажды подойдя к отцу, сказал: «Отец! Дай полагающуюся мне часть имения для того, чтобы я мог жить так, как считаю нужным». Отец не стал препятствовать и отдал то, что полагалось сыну по наследству. Взяв наследство, младший сын удалился в «далекую страну» и там, живя блудно, в короткое время расточил его. Не имея средств даже для того, чтобы приобрести себе пищу, он вынужден был наняться пастухом свиней, что в Израиле было весьма непочетно. Находясь в таком крайнем для себя положении, он однажды понял, что так дальше жить невозможно. В нем проснулась решимость встать и пойти к отцу. Возвращаясь к отцу, он заготовил такие покаянные слова: «Прости, отец! Потому что я согрешил пред Небом и пред тобою, и более недостоин называться твоим сыном». 

Отец, конечно, весьма скорбел о том, что было совершено его младшим сыном. Еще издали увидев фигуру идущего сына, он выбежал ему навстречу. Когда они встретились, отец не выдержал и крепко прижал сына к груди так, что тот не мог произнести заготовленных слов. Более того, отец взял перстень и надел на палец своему сыну и при этом дал указание слугам заколоть упитанного тельца, говоря: «Сын мой потерялся и нашелся, был мертвый и ожил, а поэтому будем есть, пить и веселиться».

Когда в доме был пир по поводу возвращения младшего сына, с поля возвратился старший сын, который был благочестив и никогда не помышлял оставить отца. Не зная причины происходящего, он стал спрашивать слуг: «Почему в доме такое веселье?» Кто-то говорит ему, что все это устроено отцом потому, что младший брат его вернулся в дом. Тогда старший сын спрашивает отца: «Почему мне, всегда преданному, ты не позволял заколоть даже ягненка, а сейчас ты устроил такой пир по поводу возвращения блудного сына?» И отец в ответ произносит те же слова, что произносил чуть ранее: «Брат твой был мертвый и ожил, потерялся и нашелся».

Почему в эти подготовительные дни Святая Церковь напомнила нам эту евангельскую притчу? Мы видим, что один из братьев поступает совершенно неправильно: он оставляет отчий дом, предает своего отца, расточает свое наследство, живет блудно. И другой брат, казалось бы, совершенно правильный, также поступает совершенно неправильно, упрекая и своего отца, и младшего брата…

Сегодняшним евангельским чтением Церковь говорит нам о том духовном состоянии, которое постоянно должно присутствовать в нашей жизни. Сегодня нам преподан урок покаяния. Когда молодой человек осознал глубину своего падения и увидел страшное состояние свой души, у него появилось искреннее желание оставить все и вернуться в отеческий дом.

Кто-то может сказать: «Но ведь я не оставляю своих родителей, я забочусь о них». Но не только о наших взаимоотношениях с родителями говорит эта притча, она заставляет нас прежде всего задуматься о наших взаимоотношениях с Богом. Насколько для нас Бог является Отцом? Не удаляемся ли мы из Его Отеческих объятий? К сожалению, желая того или не желая, мы часто удаляемся от нашего Господа. А удаляемся мы тогда, когда совершаем тот или иной грех.

Бог есть свет, а грех есть тьма. Когда мы совершаем грех, мы предаемся тьме. Так незаметно для самих себя мы привыкаем к совершению греха. В молодом человеке произошло осознание того, что, пребывая в грехе, он погибнет. Нам же зачастую кажется, что, пребывая в грехе, мы можем так жить, ничего не меняя в своей жизни. Но сегодня Церковь говорит нам: так жить нельзя! Посмотрите на этого молодого человека: он осознал пагубность своего положения и нашел в себе решимость и силы вернуться в отеческий дом. Он находился далеко от родного дома, и, чтобы преодолеть это расстояние, ему потребовалось много идти. Наверное, на протяжении этого пути ему встречались люди, которые говорили: «Разве тебя простит и примет в свои объятия твой отец?» Но он продолжал идти в дом отца. И в этом для нас урок. Мы, осознав нашу греховность, должны приложить все усилия, чтобы вернуться к своему Небесному Отцу. Пока мы не осознаем, что все мы подобны блудному сыну и далеко удалились от Небесного Отца, у нас не сможет родиться покаянное чувство и ответная любовь к Нему. Некоторые думают, что покаяние – это формальный акт, когда нужно прийти к аналою, на котором лежит крест и Евангелие и, став перед священником, сказать: «Я согрешил в том-то и в том-то». Нет, покаяние это ответная любовь к Господу.

Дай Бог, чтобы мы не только это осознали, но чтобы научились жить так, как учит нас Святая Церковь. Будем с решимостью евангельского блудного сына стремиться возвратиться в Отеческий дом, чтобы Господь был в сердце и душе каждого из нас. Аминь.

Протоиерей Валерий Захаров, 2015 г.

 

ЕВАНГЕЛЬСКИЙ СЫН

Евангельский сын уходит из дома только один раз. И возвращается он к отцу в дом тоже один раз. А я все время бегаю из дома и вокруг него. Не умею ни жить в нем, ни пасти свиней вдали от него. Архиепископ Иоанн (Шаховский)

Можно порадоваться разрешению тяжелой ситуации в известной притче о блудном сыне: все было так плохо, а стало хорошо. Все кончилось хорошо, потому что отец очень любит своего сына. Сын все расточил, а отец его все равно принял (см.: Лк. 15; 11-32).

Но не каждый, кто вот так уходит от Бога, бездумно расточая Его дары, возвращается. Кто-то навсегда остается есть свиную пищу, которая, к величайшему сожалению, многих устраивает. Сын не мог с этим примириться, не мог насыщаться свиными рожками, а кто-то вполне может ими питаться, вполне может копошиться в свином месиве, так что иногда не разберешь, где свиньи, а где люди.

Что такое эта «чужая страна», о которой говорится в притче? Это не блудилища, не какие-то страшные притоны разврата, это наш привычный мир, оставшийся без Бога, положивший законом своей жизни совсем другое: он жаждет другого, питается другим и кормит своих чад не тем, что нам подает Господь, не тем, что приводит в жизнь вечную, а тем, что едят свиньи. И для многих христиан этот мир стал своим, нечужим. В Евангелии о нем сказано как о стране далекой, стране чужой. Мир – чужбина, а Отечество – Царствие Небесное. Отечество – это Церковь, это мир Христов, это закон Божий, – вот что такое Отечество наше, где Господь царствует, изгоняя из нас всякое самолюбие, всякое желание что-то по-своему сделать, чтобы мы сумели принять то, что Господь нам дает.

Все мое, – говорит Он сыну, – твое (Лк. 15, 31). Каждому из нас говорит Господь эти слова, и каждый из нас поступает с его дарами по-своему. Старший сын поступает по-своему. И младший сын поступает по-своему. А мы говорим: «Дай нам мое, чтобы оно не было нашим, а стало только моим». Мир живет этим законом, чтобы твое было твоим, а мое моим: мои проблемы – моими, а твои – твоими; чтобы между людьми никогда не было никакого соединения. «Мое» – вот главное слово, пароль этого мира.

Если человек живет в таком мире, эта пища ему становится необходима и желанна, он может ею насыщаться, чувствовать себя при этом совершенно комфортно, на своем месте: расширять хранилища, умножать это «мое» и вытеснять из своей жизни все остальное. Конечно, это лишь иллюзия: насытиться этой пищей человек не может и всегда будет испытывать голод и жажду, но само чувство пожирания становится превалирующим.

К сожалению, не каждый сможет, очнувшись, встать и сказать: «Что же я, безумец, делаю, ведь в доме отца моего все наше».

Эта притча нам для того и дана, чтобы мы все-таки испугались очень простой вещи: что страна далекая – моя, этот мир чужой – мой, чтобы нам стало страшно, чтобы мы очнулись, как этот блудный сын, нашли в себе силы встать, возненавидеть эту свиную пищу, взглянуть на небо и сказать: «Отче, согрешили на небо и пред Тобою и недостойны называться Твоими детьми. Прими нас хотя бы в число Твоих наемников», – и начать свой путь к Богу, настоящий духовный труд, лишенный всякого саможаления, всякого, если хотите, утешения, для того только, чтобы мы смогли, подобно евангельскому сыну, воспрянуть и вернуться к Богу.

Умри для всего, что имеешь у себя, потом живи во Мне; изыди из ветхого мира страстей и потом вступи в новый мир духа <…> Ветхому человеку невозможно ходить путем Христовым. Прп. Исаак Сирин

Мы должны очень хорошо понимать, с чем связано наше состояние, в чем заключается наша двойственность: в том, что мы путь не тот выбрали и идем совершенно в другую сторону, удаляясь от Христа, или же мы идем ко Христу, но ветхий человек заставляет нас быть прежними, постоянно забываться иобманывать Христа.

Да, мы постоянно обманываем Христа. Мы постоянно хотим свернуть с этого пути, то и дело хотим не того, чего пожелали с самого начала. Мы пожелали сначала одного, а потом постоянно желаем совсем другого. Это вопрос духовной борьбы. Это вопрос искренности и понимания того, что же все-таки мы выбрали. Это вопрос нашей изначальной верности.

Если человек в какой-то момент понимает, что он просто банально не верен Богу, то он может разобраться, кто в нем не верен. И если неверен ветхий человек, то бояться этого не надо, потому что весь путь человека ко Христу – это постепенное умирание ветхого человека.

Наша христианская жизнь, к величайшему сожалению, состоит из настроений и порывов. Когда что-то с нами случается, и мы вдруг делаем нечто хорошее, то так собой становимся довольны и горды, и этот порыв настолько нас вдохновляет, что потом на очень долгое время мы отходим от Бога, остаемся без Него до следующего раза, до тех пор, пока что-нибудь еще с нами случится.

Таким образом не стяжать благодати. Таким образом стать христианином нельзя, потому что христианин призван оставаться христианином всегда, каждое мгновение своей жизни. Именно этому учит нас Евангелие, когда говорит, что верный в малом и во многом верен (Лк. 16, 10), что не доверяется большое тому, кто не может быть верен в малом.

Приходят люди на исповедь и каются в одних и те же грехах, и отходят неисцеленные. Казалось бы, разве благодать нам не подается в Таинстве Покаяния? Нам подается благодать, величайшая благодать, которая может из нас сделать святых. А мы не умеем принять эту благодать. А мы отходим такими же, какими и пришли, теряем ее по самой простой причине, – мы не верны Богу. Мы не способны Ему быть верными всегда, служить каждый день, всегда быть одними и теми же. Мы очень переменчивые люди. Мы не очень верим, что Господь спасет нас, если мы возложим на Него все наше упование. Каждый раз, когда дело доходит до главного, мы отворачиваемся от Христа.

Это и есть тема для исповеди: что нам мешает быть со Христом. Когда человек готовится к исповеди, ему по большому счету надо задать себе только один единственный вопрос, но задать его всерьез: «Что мне мешает быть со Христом? Кто мне сейчас мешает быть со Христом?» И в этот момент ветхий человек себя покажет. Настоящий смысл Таинства Покаяния состоит в том, чтобы мы могли этого ветхого человека в себе истребить. Каждый раз снова и снова уничтожать его на исповеди, исповедью попирать и побеждать, чтобы с каждой исповедью его сила истлевала и уничтожалась в каждом из нас.

Протоиерей Алексий Уминский - http://www.pravmir.ru/evangelskij-syn-1 

 

ОБЪЯТИЯ ОТЧА: РИСКНУТЬ ВСТАТЬ И ПОЙТИ,

И ПОЗВОЛИТЬ ОТЦУ СЕБЯ ЛЮБИТЬ

Притча о блудном сыне – так привычна и знакома, кажется, что мы уже все про нее знаем, хотя Церковь призывает нас вновь и вновь вникать в слова Христа, в образы героев притчи, отыскивать новые смыслы. Каждый год она может по-разному откликаться в душе, как и любое другое место в Евангелии, если честно вслушиваться в текст.

В притче можно выделить много линий рассмотрения, одна из них – образ отца и его отношений с детьми. Проблема образа Бога представляется особенно важной в т.ч. в связи с тем, что мы нередко проецируем на Бога образ своих родителей, думаем, что Он относится к нам так, как отнеслись бы в том или ином случае наши мама или папа. И это становится одним из препятствий для встречи с Ним. Конечно, вряд ли кто-то осмелится сказать, что имеет подлинный образ Бога, но мы можем вглядываться в предлагаемый Евангелием образ Отца и Его отношений с нами, в том числе сравнивая это с привычными для нас представлениями о Боге.

«Отче, дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение» (Лк., 15, 12)

Сын просит, и отец не препятствует, хотя мог бы сказать «нет» или хотя бы поуговаривать сына для начала, поувещевать, как-то воспользоваться своей властью, авторитетом. Владыка Антоний Сурожский поясняет, что иными словами сын говорит отцу следующее: «Отец! Дай мне сейчас то, что мне достанется, когда ты будешь мертв», о том, что «ты мне не нужен; мне нужно только то, чем я могу воспользоваться». Конечно, это очень узнаваемая для нас модель отношений: мне нужен не ты, а то, что ты можешь мне давать. Иначе говоря, человек имеет ценность прямо пропорционально тому, что от него можно получить, а не сам по себе. Такая модель неценностного отношения к другому, как правило, распространяется и на отношение к себе (я хорош только когда делаю добрые, полезные дела и т.п.), и на отношение к Богу (я обращаюсь к Богу, когда мне что-то от Него надо, но не ищу Его Самого).

В ответ на такое отношение сына что делает отец? Владыка Антоний далее говорит о том, что отец «склонил голову и принял как бы преждевременную смерть; он принял смерть из уст своего сына: пусть буду я для него трупом, мертвым, раз он хочет только того, чем он может воспользоваться из моей жизни…».

Поражает, как велика мера смирения и уважения к свободе человека, насколько бережно отношение к выбору другого. Ни тени обличения, хотя отцу может быть больно и обидно слышать такое от родного сына. И, может быть, отец догадывается, что решение сына не самое лучшее и безопасное, но тихо позволяет ему пройти тот путь, который он сам выбирает.

Нередко мы недоумеваем, почему Бог не вмешивается в тут или иную ситуацию, неужели Он не видит, что творится, Он же все может и т. п. Отец в притче ведет себя предельно деликатно и бережно, и не использует свою силу и власть.

«Придя же в себя, сказал: …встану, пойду к отцу моему» (Лк., 15, 17-18)

Обычно этому месту в притче уделяется много внимания. Действительно, очень важно, что сын сначала пришел в себя, а потом встал, и потом пошел. Уйдя с территории Бога, человек теряет себя. Приход к себе и возвращение к Богу находятся где-то очень близко. Интересно, что дважды повторяются глаголы «встать» и «пойти» (стихи 18 и 20), хотя очевидно, что нельзя пойти, не встав. Возможно, здесь есть какой-то важный акцент, ведь стоять, это не то же самое, что сидеть или лежать. Чтобы встать, нужно некоторое усилие, однако, встав, можно почувствовать опору, устойчивость, а также можно иметь большую свободу двигаться. Но сначала нужно прийти в себя, иначе пойти можно не туда.

«Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его» (Лк., 15, 20)

Важный эпизод в контексте обсуждения наших представлений об Отце. Сын еще не пришел, то есть «был еще далеко», а отец его уже выглядывал и увидел, и сам побежал к нему навстречу! Он его ждал, он страстно хотел его возвращения, но не посылал слуг, не принуждал сына вернуться. С распахнутыми объятьями он подбегает к сыну. Не просто подходит – бежит. И дальше даже не дает сыну договорить свою заранее заготовленную речь – сын не успевает попроситься в наемники, как отец уже дает распоряжения рабам и восстанавливает полноту сыновнего достоинства. Сын об этом и подумать не смел, и слов своих сказать не успел…

Нередко приходится слышать: «Богу нет до меня дела, Он не обращает на меня внимания, бессмысленно молиться таким грешникам, как я». Не надо быть прозорливым, чтобы догадаться, что такие тексты рождаются из детско-родительских отношений, спроецированных на Бога. В притче мы видим, насколько отцу есть дело до сына. Просто у нас в опыте, чаще всего, не было встречи с такой любовью, поэтому нам так трудно принять Любовь Бога, позволить Ему себя любить так, как Он этого жаждет. Страшно рискнуть – встать и пойти. Но для начала – прийти в себя.

Марина Филоник  - http://www.pravmir.ru/obyatiya-otcha-risknut-vstat-i-poyti-i-pozvolit-ottsu-sebya-lyubit

ПРИДИТЕ В СЕБЯ

Почему покинул отчий дом юноша из притчи о блудном сыне? Ясно, почему. Он был молод, у него было много денег. Что дома? Труд, воздержание и послушание отцу. Но стоит, взяв свою долю, уйти от отца, и станет все наоборот. За воротами дома – свобода, независимость и наслаждения. Кто же добровольно горечь предпочтет сладости?

Сколько удовольствий можно вкусить, если имеешь молодость, силы и деньги! И поэтому спросим, что же плохого сделал младший сын? В чем не прав он? Разве не к наслаждению жизненными благами стремится любой человек? А если так, если главный интерес жизни в том, чтобы жить и радоваться, вкушая все сладкие плоды, которые удастся вкусить, то многие должны сказать: юноша прав, только вот отца не надо было обижать и с деньгами поступить более рассудительно, так, чтобы до конца жизни хватило.

Что же возразить на это? Может быть, скажем, что вовсе не к наслаждению призван человек? Труд, воздержание и послушание – вот жизнь, достойная его. Не сластолюбцем, а трудолюбцем должен быть любой из нас. Так учат детей, так пишут во многих «правильных» книгах, но мало кого это убеждает. И душа, и плоть стремятся к наслаждениям, и мало кто отказывается от них, если имеет возможность вкусить.

И мы, христиане, не будем спорить со сластолюбцами. Они по-своему правы. Ошибаются только в одном – путают сладость подлинную, наслаждение истинное с подделками, фальшивками. Подделки доступны и относительно дешевы – их можно купить за деньги. Вина, яства, одежды, ласки блудницы – все это доступно любому, если он при деньгах. Подлинная сладость – общение с Богом, созерцание Божественного Света, и вершина его – пребывание в Царстве Небесном. И если цена первого – деньги, то цена второго – подвиг. Подвиг не в том, мирском, смысле этого слова, связанном с героизмом, а в значении «подвижничество», включающем в себя труд, воздержание и послушание, то есть все то, чего не захотел делать «блудный сын».

Подвижники и аскеты изнуряли себя «бдением и пощением», спали на голой земле и отказывали себе даже в самом, казалось бы, невинном удовольствии не потому, что не хотели радости, а потому, что хотели радости подлинной, хотели наслаждения настоящего, непреходящего и вечного, того, которое только у Бога, только в Боге, только в Царстве Небесном.

«Все это сказки, и мы не верим этому, – ответят многие. – Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Надо жить реальностью, не фантазиями». Во все века были многие люди, решительно уходившие от Отца, чтобы обрести реальное, земное счастье. В XX веке целая страна, целый народ в большинстве своем пошел дорогою «блудного сына». «Сказал безумец в сердце своем: «Нет Бога» (Пс. 13. 1). Безумец сказал, но многие поверили ему и стали строить свою жизнь без Бога. И вновь, как бывает всякий раз, когда кто-то из людей избирает путь «блудного сына», свобода оборачивается тем, о чем читаем в притче: «И он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему» (Лк. 15. 16).

Конечно, не всегда это происходит буквально. Но в том или ином виде конец этого пути – бесславие. Не в том смысле, в котором понимает славу и бесславие мир, а в ином, высшем. Люди, напротив, могут завидовать, восхищаться и прославлять того, кому, как им кажется, «посчастливилось». Но душа, предавшись без остатка радостям века сего, в конце концов, обнаружит, что она стоит на четвереньках перед свиным корытом.

О блудном сыне читаем, что, «пришед в себя», он решил возвратиться к отцу. Очень точные слова – «пришед в себя». Сделать то же самое призывает сейчас Церковь каждого из нас. «Придите в себя, опомнитесь, пробудитесь. Вы, говорит Церковь, и сами не заметили, что снова оказались вдали от отчего дома». Впереди – время Великого поста, время пути к Пасхе, к Святому Воскресению. Это и есть дорога домой. Отец ждет нас, но путь не близок. И радость встречи с Отцом – настоящая радость, и нет ничего слаще мига, когда, как в притче, Он обнимет нас, упадет на шею и станет целовать, а потом поведет в дом – блудных, грешных, но раскаявшихся и бесконечно любимых. Аминь.

Протоиерей Игорь Гагарин - http://www.pravmir.ru/pridite-v-sebya/#ixzz3RFfmi300

 БОГООСТАВЛЕННОСТЬ

Иногда и у тебя, ревностного христианина, кающегося в грехах, через определенное время угасает пламя, раскаленные уголья, превращавшие твое сердце во всесожжение, остывают, вулкан, извергавшийся в тебе, засыпает. Вера твоя бурлила и кипела… А сейчас она остывает, и ты начинаешь колебаться. Ты смущаешься, идешь к своему духовнику и говоришь:

– Я изменился, я не такой, каким был. У меня нет сейчас такого желания, я не хочу вести духовную жизнь. Поэтому и опаздываю в церковь, не прихожу рано, не чувствую многое из того, что переживал раньше.

Ты начинаешь колебаться… Это очень большая тайна, которая – внимай тому, что я скажу, – случается со всеми людьми. Надо быть искренними, заземленными, реальными и знать, что это случается со всеми подвизающимися христианами. Все проходили и пройдут по этому пути.

Когда познаешь Христа, переживаешь чудо и восхищение. Немного спустя, однако, Христос тебя покидает. В каком смысле тебя покидает? Воспитательно, то есть Он хочет, чтобы ты приложил усилия и собственным трудом и борьбой приобрел это чудо, которое переживал даром. Объясню это на примере, который старец Иосиф Исихаст привел отцу Ефрему.

Они жили на одном из склонов Святой Горы. Однажды они смотрели на море. По нему проплывал какой-то маленький корабль, ветер дул, и корабль двигался беспрепятственно. Старец Иосиф сказал отцу Ефрему:

– Ты видел, как легко движется кораблик, когда есть ветер? Ветер надувает паруса, и корабль плывет по морю. Как это легко, как просто! А что делает моряк? Ничего – он наслаждается путешествием. Но когда ветер стихнет, когда нет благоприятной погоды и легкости путешествия, тогда что делает моряк? Он ведь не может сидеть на одном месте: он схватит весла, напряжет мускулы, займет нужное место на корабле и уже не будет наслаждаться, как на лодочной прогулке, а напряжется и приложит усилия, чтобы повести свой корабль туда, куда хочет. Пришло время и тебе взять весла и уже самому подвизаться. Но, опять же, ты не один: тебе Христос дает силу, однако в ту минуту ты вкладываешь всю свою волю, все сердце, все произволение, все свое любочестие, ты вкладываешь себя, показываешь, чего ты реально хочешь, а не только того, что Христос даст тебе.

Приведу тебе пример. Если Господь явится тебе сейчас и Ты увидишь Его, сам того не желая, не потрудившись, не попотев и не борясь, в тебе возникнет спонтанная молитва, и ты будешь молиться все время, из глаз будут литься слезы счастья, и радости, и благоговения пред Господом. Это будет очень легко и очень приятно. Знаешь, что это? Это от Божией благодати, это дар от Бога. Это дар, который Бог дает нам, бесплатный дар, даром – ты не делаешь ничего, чтобы получить его. Это не делает тебя хорошим или плохим, это Божий дар, который Бог в неисследимых Своих решениях желает тебе даровать. Он говорит тебе:

– Я хочу показать Тебе Мою любовь, величие, теплоту и светлость!

Знаешь, как чувствует себя человек в этот миг? Конечно, ты переживал это много раз, и тогда ты восклицаешь:

– Как хорошо быть близ Бога! Как легко! Это то, что утешает больше всего!

Одна девушка ощутила это, когда Бог коснулся ее даром, а она ничего для этого не делала, и она потом молилась часами подряд, беспроблемно и легко. Просыпалась ночью и во сне хотела молиться – так хорошо ей было. Пошла она к своему духовнику и сказала:

– Я чувствую себя исключительно хорошо, я летаю, я молюсь, я наслаждаюсь Богом. Жизнь близ Христа так легка!

Он ей ответил:

– Чадо, то, что ты сейчас переживаешь, – от Бога, оно не твое, а Божие, и оно должно стать твоим стяжанием, ты должна это усвоить. Надо сделать его своим опытом. Знаешь, в опыт превращается то, за что мы проливаем кровь. Дай кровь, чтобы получить дух, не так ли?

– Но, батюшка, что вы говорите? Я всегда буду такой, всегда буду молиться. Я чувствую, что жизнь возле Христа прекрасна, приятна, нет искушений, нет трудностей, все становится легким, я люблю всех людей, прощаю всех!

– Чадо, прославляй Бога! Это подарок, который Он тебе сделал. Однако душа твоя не всегда будет такой. Я хочу тебя подготовить, чтобы ты потом не говорила, мол, «в церкви мне говорили ложь, будто все в духовной жизни розово, легко и хорошо». Бог дает тебе это.

– Что вы говорите?! Что я однажды потеряю это?

– Не знаю когда, может, и не потеряешь этого, но, конечно, в какой-то момент Бог, опять же по бескрайней любви, захочет, чтобы ты сделала это – чтобы ты усвоила это накрепко. А чтобы это произошло, тебе надо будет пройти через много испытаний, боль, труд, слезы, удары.

Может, кто-нибудь спросит: «Хорошо, но значит ли это, что другого решения не существует? Не может ли быть как-то по-другому?»

Нет, другого способа не существует.

У меня есть очень хороший ладан, как и у тебя есть дома, и ты кадишь им, но если ты его держишь в коробке, он не благоухает. Каким бы хорошим он ни был, каким бы качественным, каким бы ароматным, но если ты его держишь в коробке, он не облагоухает весь дом. Чтобы ладан мог благоухать, его надо положить на уголек, он должен разгореться, расплавиться, и уголечек не должен быть холодным и замерзшим, а раскалившимся, раскрасневшимся.

Кто подвизается, те переживают это и знают это. Это сущность духовной жизни, и человек должен понять это, потому что это очень важно. Когда я говорю «сущность», то имею в виду один основной момент, который человек должен хорошо понять, в противном случае существует риск бросить все. По сути, это хороший и важный момент на твоем духовном пути, однако ты не чувствуешь, чтобы у тебя все было хорошо. Ты думаешь, что у тебя все не так, потому что тебя одолевают слабость, скука, леность, пресыщение, усталость на молитве, и ты говоришь: «Ой, больше не могу, я устал, мне надоело, я не хочу больше молиться; итак, я отказываюсь делать это!» Не надо отказываться. Не надо бросать все. Это час твоей личной борьбы, это час, в который Бог говорит:

– Ты хочешь заблагоухать? Так надо разгореться, надо испытать боль, тебе надо также испытать и боль…

Я говорю слово «надо», и мне не нравится это постоянное «надо», но здесь нет другого слова. В этом вся тайна.

Окончание следует…

Архимандрит Андрей (Конанос)

http://www.pravoslavie.ru/90390.html

 РОДИТЕЛЬСКАЯ СУББОТА

Молись за усопших с верою и надеждою милосердия Божия.
Святитель Филарет, митрополит Московский

Безграничным и безуспешным было бы наше горе по умирающим близким, если бы Господь не дал нам вечную жизнь. Жизнь наша была бы бесцельна, если бы она оканчивалась смертью. Какая польза была бы тогда от добродетели и добрых дел? Тогда были бы правы говорящие: «Будем есть и пить, ибо завтра умрем». Но человек создан для бессмертия, и Христос Своим воскресением открыл врата Царства Небесного, вечного блаженства для тех, кто верил в Него и жил праведно. Наша земная жизнь – это приготовление к будущей жизни, а это приготовление завершается смертью. Человекам положено однажды умереть, а потом суд (Евр. 9, 27). Тогда человек оставляет все свои земные попечения; тело его распадается, чтобы вновь восстать при Общем Воскресении.

Но душа его продолжает жить, не прекращая своего существования ни на одно мгновение. Многими явлениями мертвых нам дано было знать частично, что случается с душой, когда она покидает тело. Когда прекращается видение телесными очами, начинается видение духовное. Часто это духовное видение начинается у умирающих еще до смерти, и все еще видя окружающих и даже беседуя с ними, они видят то, чего не видят другие. Но по выходе из тела душа оказывается среди других духов, добрых и злых. Обычно она тянется к тем, которые ближе к ней по духу, и, если находясь в теле, она была под влиянием некоторых из них, то она останется зависимой от них и по выходе из тела, какими бы отвратительными они ни оказались при встрече…

Некоторые души спустя сорок дней оказываются в состоянии предвкушения вечной радости и блаженства, а другие – в страхе вечных мучений, которые полностью начнутся после Страшного Суда. До этого все же возможны изменения в состоянии душ, особенно благодаря принесению за них Бескровной Жертвы (поминовение на литургии) и других молитв.

Как важно поминовение на литургии, можно видеть из следующих случаев. Еще до прославления святого Феодосия Черниговского (1896), иеромонах (знаменитый старец Алексий из Голосеевского скита Киево-Печерской Лавры, умерший в 1916 г.), переоблачавший мощи, устал, сидя у мощей, задремал и увидел перед собой святого, который сказал ему: «Спасибо тебе за труд для меня. Прошу также тебя, когда будешь служить литургию, упомянуть моих родителей»; и он дал их имена (иерей Никита и Мария). До видения эти имена были неизвестны. Спустя несколько лет после канонизации в монастыре, где св. Феодосий был игуменом, был найден его собственный помянник, который подтвердил эти имена, подтвердил истинность видения. «Как можешь ты, святителю, просить моих молитв, когда сам ты стоишь перед Небесным Престолом и подаешь людям Божию благодать?» – спросил иеромонах. – «Да, это верно, – ответил св. Феодосий, – но приношение на литургии сильнее моих молитв».

Поэтому панихида и домашняя молитва об усопших полезны, как и добрые дела, творимые в их воспоминание милостыня или пожертвование на Церковь. Но особенно полезно им поминовение на Божественной литургии. Было много явлений мертвых и других событий, подтверждающих, как полезно поминовение усопших. Многие, умершие в покаянии, но не сумевшие явить его при жизни, были освобождены от мучений и получили упокоение. В Церкви постоянно возносятся молитвы об упокоении усопших, а в коленопреклоненной молитве на вечерне в день Сошествия Святого Духа имеется особое прошение «о иже в аде держимых».

Всякий желающий проявить свою любовь к умершим и подать им реальную помощь, может наилучшим образом сделать это молитвой о них и в особенности поминовением на литургии, когда частицы, изъятые за живых и умерших, погружаются в Кровь Господню со словами: «Омый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Своею честною, молитвами святых Твоих».

Ничего лучшего или большего мы не можем сделать для усопших, чем молиться о них, поминая на литургии. Это им всегда необходимо, особенно в те сорок дней, когда душа умершего следует по пути к вечным селениям. Тело тогда ничего не чувствует: оно не видит собравшихся близких, не обоняет запаха цветов, не слышит надгробных речей. Но душа чувствует молитвы, приносимые за нее, благодарна тем, кто их возносит, и духовно близка к ним.

О, родные и близкие покойных! Делайте для них то, что нужно и что в ваших силах, используйте свои деньги не на внешнее украшение гроба и могилы, а на то, чтобы помочь нуждающимся, в память своих умерших близких, на Церкви, где за них возносятся молитвы. Будьте милосердны к усопшим, позаботьтесь об их душе. Тот же путь лежит и перед вами, и как нам тогда захочется, чтобы нас поминали в молитве! Будем же и сами милостивы к усопшим…

Позаботимся же об ушедших в иной мир до нас, чтобы сделать для них все, что мы можем, помня, что блаженны милостивые, ибо они помилованы будут (Мф. 5, 7).

Святитель Иоанн (Максимович) - http://www.pravoslavie.ru/1657.html

 СЛОВО УТЕШЕНИЯ

Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших,
дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды.(1 Фес. 4: 13)

Мы можем сомневаться в чем угодно: будет завтра пасмурно или ясно, будем мы здоровы или заболеем, будем богаты или убоги, но в одном нет никакого сомнения – мы все рано или поздно предстанем пред Богом. Умирание есть «путь всея земли». Но, зная это, при потере близких людей мы все равно испытываем скорбь. И это по человеческому естеству понятно и объяснимо. Ведь даже когда мы просто расстаемся с любимыми на время, мы грустим, печалимся, проливаем слезы, и уж тем более, когда предстоит последнее расставание в земной жизни. Сам Господь Иисус Христос, когда пришел в дом Своего умершего друга Лазаря, воскорбел духом и прослезился, так Он любил его. Но люди верующие имеют великое утешение, которое помогает им пережить кончину близких, – молитву за своих усопших. И эта молитва, как нить, соединяет нас и мир людей, уже ушедших.

Каждый, кто теряет близкого человека, задается вопросом: «Что я могу еще сделать для своего любимого?» И действительно, когда наши близкие заболевают, мы спешим на помощь, идем в больницу, покупаем продукты, лекарства; если они находятся в какой-нибудь другой беде, тоже помогаем, чем можем. И в этом сочувствии выражается наша любовь, соболезнование им.

Но человек усопший не менее, а может быть, даже более нуждается в нашей заботе.

Человек не исчезает как личность со смертью мозга и остановкой сердца. Кроме тела (временной оболочки) он имеет вечную, бессмертную душу. «Бог не есть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22: 32). И именно душа составляет сущность человека. И мы  любим (если действительно любим) близкого не за красоту тела и физическую силу, а за качества души. Ум, доброта, характер, любовь – все это качества души нашего близкого, то, что составляет его образ. Тело есть одежда человека, оно стареет, болеет, изменяется, с ним происходят необратимые процессы. Иногда, глядя на останки, лежащие в гробу, мы не можем даже узнать в них знакомый облик, так изменяется покойник. А душа не имеет возраста, она бессмертна. Недаром говорят: «Он молод душой», – а человеку уже давно за 60.

Раз наш ближний бессмертен, он и там, за чертой земной жизни, нуждается в нашей помощи и поддержке. Итак, чего он от нас ждет, и чем мы можем помочь ему?

Ничто земное, конечно, уже не интересует усопших. Дорогие надгробия, пышные поминки и прочее не нужны им. Нужно им только одно – наша горячая молитва о упокоении их души и о прощении их вольных и невольных грехов. Сам умерший за себя помолиться уже не может. Святитель Феофан Затворник говорит, что усопшие нуждаются в молитвах, «как бедный в куске хлеба и чаше воды».

Молиться, каяться в грехах, приступать к таинствам Церкви мы должны в нашей земной жизни, и она дается нам как подготовка к вечной, а когда человек умирает, итог его жизни уже подведен, он не может никак изменить ее к лучшему. Усопший может только рассчитывать на молитвы Церкви и тех, кто знал и любил его при жизни. И по молитвам родственников, друзей Господь может переменить участь усопшего. Свидетельством этому – бесчисленные случаи из Предания церковного и житий святых. В древнем житии святителя Григория Двоеслова описан удивительный случай. Святитель возымел дерзновение молиться о упокоении жестокого гонителя христианства – императора Траяна. Но Траян ведь не только воздвиг гонения на христиан (ибо не ведал, что творил), он был справедливым и милосердным правителем, имел большую заботу о бедных своих подданных. Святитель Григорий узнал, что император защитил вдову в бедственном положении, и принял на себя подвиг молиться за него. От Бога ему было открыто, что молитва его принята. Пример этот (и многие другие) является большим утешением и окрыляет нас в наших молитвах за усопших. Даже если усопший был далек от Церкви, он может получить облегчение своей участи по усердной, слезной молитве близких.

Еще один очень важный момент: если человек, который ушел от нас, не жил церковной жизнью, или мы знаем, что жизнь его была далека от заповедей Божиих, любящие родные должны особенно внимательно отнестись к своей собственной душе. Мы все взаимосвязаны с родными, близкими, как части единого организма: «Страдает ли один член, страдают с ним все члены» (1 Кор. 12: 26). Если какой-то орган бездействует, у человека обостряются другие чувства, другие органы берут на себя дополнительную нагрузку, его функции. И если наш близкий не успел что-то сделать в духовной жизни, мы должны восполнить это за него. Этим мы будем спасать и свою душу и принесем великую пользу его душе. Есть такая военная песня о погибшем летчике, товарищ которого говорит, что он живет на земле «за себя и за того парня». И наша жизнь за других, в память кого-то может выразиться в нашей усердной молитве, в стяжании христианских добродетелей, в щедрой милостыни о поминовении усопшего.

Очень часто бывает и такое, что люди, которые очень редко ходили в храм, жили жизнью беспечной, мирской, потеряв близкого человека, приходят в Церковь и становятся настоящими православными христианами. Жизнь их полностью меняется, через скорбь они приходят к Богу. И, конечно, всю жизнь потом молятся за своих усопших родственников. Пути Господни неисповедимы.

Люди верующие и люди далекие от Церкви совершенно по-разному воспринимают потерю близких. Иногда случается присутствовать на поминках нецерковных людей и наблюдать, какое это тягостное зрелище. Однажды я участвовал в отпевании известного врача-нейрохирурга и очень хорошего человека. Господь забрал его еще нестарым, после внезапной скоротечной болезни, на пике его врачебной деятельности. И вот, когда начались траурные речи его коллег, можно было наблюдать, в какую растерянность и онемение повергает таинство смерти людей нецерковных. Почти все считали своим долгом начать слово примерно так: «Какая ужасная несправедливость… Как рано и внезапно покинул нас покойный… Как много он мог еще сделать» и т. д. Понятное дело, что такие речи не могут принести утешения родным и близким усопшего, скорее наоборот, еще более усугубят их скорбь. Даже если ты ни во что не веришь, ведь можно просто сказать добрые теплые слова в адрес друга и сослуживца. Отчего это происходит? Почему люди находятся в таком смятении перед лицом смерти и избегают даже упоминания, даже мысли о ней в повседневной жизни? От страха и неизвестности. Смерть страшит их, они не знают, что их ждет. Есть ли жизнь там? Или мы живем только здесь, в материальном мире? Как готовиться к смерти и относиться к ней, для неверующих – тайна за семью печатями. Даже обычное для официальных речей пожелание: «Пусть земля ему будет пухом», – таит в себе подспудный вопрос: неужели это все: тело в землю – и далее ничего?

Со смертью близких люди, далекие от веры, часто впадают в отчаяние, уныние, черную тоску. Все, жизнь кончилась, если моего любимого человека более нет, он перестал существовать, жизнь больше не имеет смысла. Нельзя сказать, что верующие не скорбят о кончине близких, но они относятся к смерти совсем по-другому. Христианская грусть светла, мы знаем, что человек живет вечно, что смерть – это только разлука, что его жизнь продолжается, но в ином качестве. Знаем, что мы связаны с усопшим узами молитвы и любви. Мы не можем сказать: «Был человек – и нет человека». Если мы любили ближнего при жизни, то и по смерти продолжаем любить его. «Любовь никогда не перестает», – говорит апостол Павел (1 Кор. 13: 8). Когда мне приходилось терять близких людей, у меня всегда оставалось ощущение разлуки, а не конца. Как будто они уехали куда-то очень далеко, но не навечно, не навсегда.

Чрезмерная скорбь еще потому недопустима, что она не только губит нашу собственную душу (уныние – один из восьми смертных грехов), но и не дает нам молиться за усопших. В душе человека унывающего образуется пустота, вакуум, он вообще не может ничего делать, тем более молиться. А ведь наш близкий так нуждается в нашей помощи! И унынием, депрессией, тоской мы не только не поможем ему, но и, быть может, принесем страдания. Ради близких мы должны взять себя в руки, сколько можно успокоиться и все наши силы вложить в молитву. Особенно до 40-го дня человек усопший нуждается в усердных молитвах.

Душа человеческая, покидая тело, испытывает беспокойство, страх: она привыкла обитать в своем доме долгие годы, она не знает, что ее ждет, куда определит ее Господь. После смерти человек дает ответ за всю свою жизнь, и здесь определяется его дальнейшая участь. И очень важно поддержать душу близкого человека поминовением на Божественной литургии, чтением Псалтири, келейным правилом.

Очень часто родственники покойного думают, что, если они не покажут окружающим свою скорбь, все подумают, что они не любили усопшего, и можно наблюдать иногда просто душераздирающее зрелище с истерикой, причитанием и воем над покойником. Особенно это практикуется в деревнях, где еще сохранились традиции особых плакальщиц. Люди сами доводят себя до полного исступления. Какая уж тут молитва?! Истинное горе, скорбь, как правило, проходят тихо и почти незаметно для других. Бывает, что люди, слишком убивающиеся и рыдающие по усопшему, на самом деле больше жалеют самих себя: какие они теперь бедные, несчастные и одинокие.

Все эти традиции достались нам в наследство от языческих обрядов и, конечно, несовместимы с Православием.

А нам, православным христианам, нужно растворять свою скорбь с христианской надеждой, что если мы будем сами спасаться и спасать своей молитвой наших близких, то, смеем верить, нам предстоит встреча с ними там, в иной жизни. А если они достигнут Царства Небесного, то обязательно будут молиться там за нас.

Священник Павел Гумеров - http://www.pravoslavie.ru/45554.html

 ПРАВОСЛАВНЫЙ КАЛЕНДАРЬ С 28 ФЕВРАЛЯ ПО 5 МАРТА 2016 ГОДА

Воскресенье, 28 февраля. Неделя о блудном сыне.

Ап. от 70-ти Онисима (ок. 109). Прп. Пафнутия и дщери его Евфросинии (V). Прп. Евсевия, пустынника Сирийского (V). Прп. Пафнутия, затворн. Печерского (XIII). Сщмчч. Михаила и Иоанна пресвв. (1930). Сщмч. Николая, Алексия, Алексия пресвв., Симеона диак., прмч. Павла и прмц. Софии (1938). Виленской и Далматской икон Божией Матери (1646).

Понедельник, 29 февраля

Мчч. Памфила пресв., Валента диак., Павла, Порфирия, Селевкия, Феодула, Иулиана, Самуила, Илии, Даниила, Иеремии, Исаии (308-309). Свт. Макария митр. Московского и Коломенского (1926). Мчч. Персидских в Мартирополе (IV). Прп. Маруфа, еп. Месопотамского (422).

Вторник, 1 марта

Вмч. Феодора Тирона (306). Сщмч. Ермогена, Патриарха Московского и всея России, чудотворца (1612). Прав. Мариамны сестры ап. Филиппа (I). Обретение мощей мч. Мины Калликелада (889). Прп Феодора молчаливого, Печерского (XIII). Сщмч. Михаила, Павла пресвв. (1938). Мц. Анны (1940).

Среда, 2 марта

Свт. Льва, Папы Римского (461). Свт. Агапита исп., еп. Синадского (IV). Свт. Флавиана исп., патр. Цареградского (449-450). Прп. Космы Яхромского (1492). Прп. Владимира исповедника (1933).

Четверг, 3 марта

Апп. От 70-ти Архиппа и Филимона и мц. равноап. Апфии (I). Прп. Феодора Санаксарского (1791). Мчч. Максима, Феодота, Исихия, мц. Асклипиодоты (305-311). Прпп. Евгения и Макария исповедников, пресвв. Антиохийских (363). Прп. Равулы (ок. 530). Прп. Досифея (VII), ученика прп. аввы Дорофея. Мч. Димитрия (1942).

Пятница, 4 марта

Прп. Льва, еп. Катанского (ок. 780). 34 прпмчч. Валаамских: Тита, Тихона, Геласия, Сергия, Варлаама, Саввы, Конона, Сильвестра, Киприана, Пимена, Иоанна, Самона, Ионы, Давида, Корнилия, Нифонта, Афанасия, Серапиона, Варлаама, Афанасия, Антония, Луки, Леонтия, Фомы, Дионисия, Филиппа, Игнатия, Василия, Пахомия, Василия, Феофила, Иоанна, Феодора, Иоанна (1578). Сщмч. Садока (Шах-Дуста), еп. Персидского, и с ним 128-ми мучеников (342-344). Прп. Агафона, Папы Римского (682). Блгв. кн. Ярослава Мудрого (1054). Прп. Агафона Печерского (XIII-XIV). Прмч. Корнилия игум. Псково-Печерского (1570) . Сщмч. Николая пресв.

Суббота, 5 марта. Вселенская родительская (мясопустная) суббота.

Прп. Тимофея в Символех (795). Свт. Евстафия, архиеп. Антиохийского (337). Свт. Георгия, еп. Амастридского (802-811). Сщмчч. Александра, Даниила и Григория пресвв. (1930). Сщмч. Константина пресв., Павла диак. (1938). Мц. Ольги (1939). Козельщанской иконы Божией Матери (1881).

Святителю отче Ермогене, моли Бога о нас!