Великомученик Димитрий Солунский

 

 

О Богаче и нищем

Господь показывает нам очень яркими, понятными каждому картинами, жизнь человеческую на земле, как она может быть лишена, по-видимости, всяких скорбей, и как она может проходить в сплошных страданиях. Евангельская притча о богаче и о нищем Лазаре хорошо нам известна.

Какой же жизнью живут эти два человека? Один одевается в пышные богатые одежды, порфиру и виссон, все выходы его обставлены торжественно, и каждый день он пиршествует блистательно. Его пиры – как роскошные пиры в Древнем Риме, описанные известными историками, – длились без конца, переходя из одного дня в другой. И рядом – нищий в струпьях, подобно Иову Многострадальному на гноище, лежит у ворот, желая напитаться крошками, падающими со стола богача. Струпья, гной – состояние предельного страдания человеческого тела, это то, что вызывает естественное отвращение у других. Им неприятно видеть этого человека, и они стараются держаться от него подальше.

Почему он лежит? До такой степени он болен. Может быть, у него вообще ног нет, и его приносят сюда другие люди. Он ни о чем не просит, только желает, чтобы крошки хлеба, которые падают со стола богатого пира, попадали к нему. Псы приходят и лижут струпья его. Оттого что раны этого бедняка покрыты кровью, они лижут их, усугубляя его страдания. А, может быть, эти животные исполняются сострадания к несчастному. Люди не замечают его страданий, отвращаются от него, а животные приходят и лижут ему раны, чтобы утишить его боль.

Вот путь жизни здесь, на земле. Неизвестно, от чего умирает этот нищий – от голода или от страданий, – но он умирает. Умирает и богач. Но первым умирает Лазарь. Господь часто забирает людей благочестивых и праведных, а нечестивых оставляет благоденствовать, чтобы они до конца насладились всеми дарами Божиими в этой жизни. Сколько на наших глазах умерло людей достойных. Почему Господь отнимает их от нас? Тайна этого суда сокровенна и милостива, и справедлива по отношению к нам, не заслуживающим, быть может, иметь среди себя таких людей. Но как бы человек ни был богат, какого бы положения не достиг, он тоже умирает. Смерть предлежит всем.

«Умер богач, и похоронили его», а о похоронах нищего не упомянуто. Похороны богача были, вероятно, очень пышными и торжественными, шла трансляция по телевидению. Нет, что это я говорю! – телевидения тогда еще не было – но, конечно, собрался весь город, произносились речи. Умер великий человек, благодетель нашего города, отечества, человечества. На памятнике написали имя его, которое не осталось в памяти Священного Писания. А нищего, наверное, просто закопали в какую-нибудь яму. Еще при жизни он все время вызывал раздражение: до каких пор он будет тут торчать! – и после смерти с ним хлопот не оберешься, тоже нужно что-то делать. «Кто это умер?» – спрашивают люди. «Да нищий какой-то», – и никто не знает его имени. Знает только Господь. И мы уже сейчас знаем.

Суды Божии и суды человеческие – как они различны! Господь не особенно прислушивается к судам человеческим. Как бы ни возносили человека на земле, какое бы великое место он здесь ни занимал, какими бы наградами его ни осыпали – это не имеет никакого отношения к состоянию его души. И как бы ни был отвергнут человек, как бы ни был попираем всеми, все эти суды человеческие, говорит нам сегодня Господь, идут только до могилы. А дальше начинается Его суд.

И вот суд Божий. Мы видим, что все перевернулось. Разве Господь не говорит нам об этом заранее? «Блаженны плачущие, – говорит Он, – потому что они утешатся». «Горе вам, смеющиеся ныне, ибо вы восплачете». И все заповеди, которые мы слышим, предупреждают нас об этом же. Почему так происходит? Потому что здесь, на земле, все перевернуто вследствие греха, отпадения человека от Бога.

Так богач оказывается в аду. В страшных мучениях он поднимает свой взор и видит Лазаря. Не рядом с собою, а вдали, но ясно видит, как будто тот рядом. Бесконечно далеко и совсем рядом. Лазарь находится на лоне Авраама, отца всех верующих. Все, кто жил по вере, естественно, собираются на лоне Авраамовом, на том небесном пиру, где возлежат все праведники от Авраама, Исаака и Иакова до всех святых праведников. И, будучи в муках, богач умоляет – какое слово сказано, совсем не характерное для этого человека! – он умоляет Авраама, чтобы тот послал Лазаря омочить конец пальца в холодной воде и остудить ему язык, хотя бы на одно мгновение.

Почему говорится о языке? Потому что язык – это все. «По словам своим мы осудимся, и по словам своим оправдимся» (Мф. 13, 37). Что говорил богач? Все нечестивые, гордые речи, которые он произносил на пирах своих против Бога, вся ложь, вся лесть, все оскорбления других людей теперь открываются огнем геенским. Потому что язык, как говорит апостол Иаков, – огонь, прикраса неправды. То есть язык может быть украшением лжи. «Посмотри, как много вещества зажигает, будучи сам воспаляем от геенны огненной!» (Иак. 3, 5-6). Язык – то, чем богач вкушал всю сладость этой жизни. Все яства, самые изысканные и утонченные, все чувственные наслаждения, какие только были ему доступны, теперь открываются муками языка, гневом Божиим, жгущим его совесть.

И вот мы узнаем, что Бог не только милостив. Он милостив, но Он также справедлив. Когда все возможности сподобиться милосердия Божия исчерпаны, начинает действовать правда Божия. Теперь богачу платят той же монетой, какой он платил другим. Ему крошки хлеба было жалко для человека, который был рядом с ним, а теперь он не может получить и капли воды. Милосердие есть высшая правда, ее нельзя достигнуть, не стараясь жить по правде. «Суд без милости не сотворившему милости», – говорит слово Божие (Иак. 2, 13). И раскрывается эта тайна в полноте в жизни будущего века.

Слово правды произносит праведный Авраам, который отличался исключительным милосердием на земле. Он говорит: «Между вами и нами утверждена здесь пропасть, которую никто не может перейти». Ни один священник не может прийти с разрешительной молитвой, ни один святой – туда, где находятся в вечных муках нераскаявшиеся грешники. И ни один грешник, какое бы дерзновение и отвагу он ни имел, не может перейти оттуда.

Эта пропасть раскрывает нам силу греха, всегда разделяющего людей и здесь, и в вечности. Но, с другой стороны, пока мы здесь, нет никакой пропасти. Нет никаких препятствий для того, чтобы перейти отсюда – от греховного состояния – на лоно Авраамово, к Богу. Нет на земле ни одного человека, который из грешника не мог бы стать святым через покаяние. Эта пропасть так глубока, и Господь так милосердно дарует ее преодолеть, чтобы, глядя на ничем не преодолимую пропасть в вечности, мы могли по-настоящему оценить этот дар Божий на земле.

Не сказано ничего в сегодняшнем Евангелии о молитве Церкви об усопших грешниках. Есть ли для них какая надежда в будущей жизни? Эта надежда чуть брезжит в словах Авраама, обращенных к жестокому грешнику. «Сыне, вспомни, – по-прежнему называет он его сыном, – что ты получил все доброе в твоей жизни», – все земные блага, какие только может нечестивый человек получить, во всей полноте. А Лазарь получил все злое – все скорби и страдания, какие только могут быть у праведного человека.

Есть у этого богача на земле пять братьев, которые живут подобно ему. И, может быть, нужно, пока не поздно, предупредить их, чтобы жизнь их изменилась, и они избежали вечных мук. Этим движением своей души жестокий человек как бы свидетельствует, что не до конца еще в нем потеряно все человеческое, что есть еще в нем капля живой воды сострадания к другим людям. И суды Божии сокрыты от нас. Как решится участь этого человека, мы не знаем. Но мы должны знать, что вечные муки страшны, и самый жестокий человек становится перед лицом их хотя бы немного человеком, научаясь состраданию и милосердию.

Обратите внимание, он знает, что сам он не может явиться братьям – только святые могут исполнить дело Божие. И он просит послать Лазаря, о милосердии и кротости которого на земле он хорошо знал. Теперь он как бы рассчитывает на знакомство с этим человеком: если уж невозможно облегчить его участь, то, может быть, он поможет его близким родственникам. Как пренебрегал он этим знакомством на земле, так необходимо оно ему в вечности.

Что же отвечает Авраам на эту просьбу? Он говорит, что нет никакой необходимости отправлять Лазаря. «Нет никакой нужды, – говорит Авраам, – посылать его, – потому что у них есть Моисей и пророки, пусть слушают их». «Нет, – говорит ему богач, – но если кто из мертвых придет к ним – покаются». «Если Моисея и пророков не слушают, – отвечает ему Авраам, – то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят».

«Вы видели кого-нибудь, кто пришел бы с того света и рассказал нам о рае и об аде? Пусть пришлет их нам Бог, и мы уверуем», – слышим мы часто от людей неверующих. Господь показывает нам, что самое главное в человеке – совесть и правда. К чуду явления из другого мира люди скоро бы привыкли, и тогда потребовали бы большего чуда. Каждое новое сомнение искало бы нового знамения: род лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и оно не дастся ему – кроме чуда Крестной смерти Спасителя, соединяющего Себя до конца со страданием каждого человека и смертью (Лк. 11, 29).

Как поверить не принявшему Христова Креста в Его Воскресение? Через внешние чудеса жизнь человечества истощилась бы в больном любопытстве. Наступит время и наступает уже, когда знание, что мир невидимый существует, станет всеобщим: астрология, хиромантия, всякое ведьмовство через прессу и телевидение входят в наш быт, как бы официально удостоверяя всех в существовании потусторонних сил. Уже появились и спецшколы с оккультным уклоном, и при этом мистика и разврат естественно соединяются. Скоро бесы станут чертой повседневности, и на земле будет скорбный ад, готовый вот-вот распахнуться в вечность. Это будет предельное безбожие. Люди скажут: «Мир, оказывается, так интересно устроен; при чем тут Бог и заповеди Его?»

Но Господь посылает эти неслыханные скорби, чтобы научить нас заповедям веры и любви, сострадания друг другу, которые одни возвращают нам реальность жизни. Он, Воскресший, присутствует среди наших скорбей, и еще здесь позволяет узнать нам небо бесконечно более реальным, чем мир, который проходит.

Протоиерей Александр Шаргунов –

http://www.pravoslavie.ru/put/3743.htm

О ПАМЯТИ СМЕРТНОЙ

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! В сегодняшнем евангельском чтении приточно изображается будущая загробная жизнь. Но, воспринимая это ее образное и схематичное изображение, не нужно думать, что и она сама есть некая притча, которую нельзя понимать буквально. Мы, конечно, не знаем в точности природы блаженства и вечных мук, однако само их существование является для нас несомненным.

Святые отцы говорят, что память смертная – это одна из важнейших добродетелей, и сравнивают ее с хлебом. Как хлеб, можно сказать, есть наша основная пища, и мы почти ничего не едим без него, так и память смертная должна сопровождать все христианские добродетели. Нам нужно прибегать к ней и тогда, когда мы впадаем в леность и уныние. Уныние же следует понимать не только как некую одолевающую нас грусть, но и как лень к духовной жизни. Ведь и это уныние, хотя бы оно и сопровождалось земным весельем. Можно даже сказать, что всякое земное чрезмерное веселье, всякая излишняя радость и все развлечения происходят от уныния, ибо таким образом человек пытается заглушить в себе тоску, вызванную потребностью в истинно духовной жизни.

После того, как Адам и Ева были изгнаны из рая, у них родились сыновья. От одного из них – праведного Сифа – произошло праведное потомство, а от другого – Каина – потомство проклятое. Эта, так сказать, проклятая ветвь, впоследствии полностью уничтоженная потопом, естественно, восприняла от своего прародителя стремление жить без Бога. Поэтому потомки Каина и были первыми изобретателями музыкальных инструментов, оружия и прочего. Некоторые святые отцы говорят, что среди потомков Каина была и первая блудница. Так, в книге Бытия сказано о некой Ноеме (Быт. 4, 22) (Ноема в переводе значит красивая), и под упоминанием о ней святые отцы видят прикровенный намек именно на порок блуда. Потомки же Сифа изобрели богослужение.

Итак, когда мы пытаемся при помощи развлечений заглушить в себе внутреннюю жажду общения с Богом, которая вложена в нашу природу Самим Творцом и которую ничем не заменишь, то мы уподобляемся проклятым потомкам Каина. Если же мы любим богослужение, молитву и добрые дела, если ищем утешение в общении с Богом через посещение храма или домашнюю молитву, через чтение или даже богоугодное общение друг с другом, тогда мы уподобляемся благословенным потомкам Сифа.

А для того чтобы нам время от времени, так сказать, отрезвляться и сбрасывать с себя забвение – страсть, которую святые отцы называют злейшей из всех страстей, – нам весьма полезно вспоминать о смерти. Смерть – это не притча, не сказка, смерть – это действительность! Не помнить и не думать о ней есть признак безумной легкомысленности. Даже если человек еще не имеет достаточной веры и сердечной силы, чтобы думать о загробной жизни, и с трудом представляет себе, что такое вечная жизнь и Страшный Суд, то и ему полезно думать, по крайней мере, о самой смерти, то есть о разлучении души с телом. Если же человек, видя множество своих грехов, при мысли о смерти начинает унывать и отчаиваться (хотя это неправильно, ибо настоящее покаяние, наоборот, обнадеживает человека), то пусть он думает о вечном блаженстве и о награде, которая ждет его за труды. И это тоже память смертная: она выражается по-разному. Например, вспоминая о смерти, человек может смирять себя сознанием того, что он грешный и все его добродетели ничего не стоят в глазах Божиих, потому что никто не знает, как Бог оценит то, что людям представляется добрым. Может быть, Он, наоборот, осудит это, ибо, как говорил один подвижник, «Иной суд Божий, иной суд человеческий».

Если же из-за множества наших грехов нас одолевает отчаяние, то нам нужно, наоборот, вспоминать о милосердии Божием и о вечном блаженстве. Когда нам кажется, что у нас больше нет сил терпеть скорби или нести какие-то благочестивые труды, тогда мы также должны вспоминать о вечном блаженстве и награде, которая нас ждет. Итак, разумно и своевременно вспоминая то о муках, то о блаженстве, мы можем и пробуждать себя от сна нечувствия, и подбадривать себя при унынии. В этом, говоря кратко, и заключается память смертная. А подробнее о ней можно прочитать в творениях святых отцов, писавших аскетические поучения. Почти все они так или иначе затрагивают эту тему. Одни посвящают памяти смертной целые главы, как святой Иоанн Лествичник и преподобный авва Дорофей, другие упоминают о ней среди повествования о других предметах.

Конечно, во всем нужно соблюдать меру, и каждый человек должен применять эту добродетель в той степени, в какой он может понести. Ведь если немощный человек, только-только начавший бороться со своими страшными страстями, отвратившись хотя бы от тяжких смертных грехов, начнет вспоминать о смерти и вечных муках, ожидающих его за грехи, то он может опустить руки и совсем отчаяться в своем спасении. Кроме того, не каждый сможет выдержать те помышления о смерти, которые имели святые отцы. Например, преподобный старец Силуан Афонский говорил, что после смерти его окаянная душа сойдет во ад и будет пребывать там одна, вопия: «Господи, где Ты?» А Пимен Великий говорил своим духовным чадам так: «Поверьте, чада, где сатана, там и я буду».

Нас удивляет, как такие великие святые и чудотворцы, преисполненные благодати, на деле исполнившие заповеди Божии, могли думать о себе с таким смирением. Память смертная, при всей своей кажущейся абсурдности, принесла им великую пользу. Они, осудив самих себя на вечные муки, получили вечную благодать. Но если мы дерзнем говорить и помышлять о себе подобным образом, то обязательно впадем в отчаяние. Поэтому нам, хоть мы и должны помнить о смерти, нужно делать это умеренно и разумно: достаточно просто помнить о том, что мы отойдем из этой жизни, и стараться не совершать дел, за которые нам пришлось бы отвечать на Страшном Суде. Ведь когда мы совсем забываем о будущей жизни, то начинаем вести себя бесстрашно, позволяем себе совершать многие, пусть даже и мелкие, согрешения. А когда вспоминаем о Страшном Суде, то приходим к осознанию того, что нам придется отвечать за все свои грехи, и становимся более осторожными, стараясь бороться с собой.

Настоящая память смертная ставит человека как бы перед Господом на Его суде. И когда человек так живет, поставляя себя перед лицом Божиим, то ему становится гораздо легче исполнять заповеди. Ведь мы не для того стараемся приобрести память смертную, чтобы напугать себя и сделать свою жизнь тяжелее, а для того, чтобы нам стало легче исполнять заповеди и приобрести духовную трезвенность.

Не нужно думать, что память смертная – это какая-то игра. Это истина, ибо смерть – страшная действительность, которую никто не избегнет. Когда мы действительно стяжем добродетель памяти смертной и, если так можно выразиться, будем измерять ею всю свою жизнь, то она принесет нам неоценимую пользу.

Ни одна добродетель не является игрой: ни смирение, ни покаяние, ни память смертная. Мы же потому и не можем стяжать их, что не принимаем их всерьез. Думаем, например, будто смирение заключается в том, чтобы напустить на себя смиренный вид и представляться грешником, а на самом деле смирение – это опытное познание своей греховности. Покаяние тоже состоит не в том, чтобы иметь вид кающегося человека, а в том, чтобы стяжать глубокое осознание своей греховности и просить Бога о прощении. И память смертная тогда принесет нам пользу, когда мы познаем и почувствуем, что мы неуклонно приближаемся к смерти. Аминь.

http://www.sestry.ru/church/content/confessor/

ЛЮБОВЬ БОЖИЯ ХОДИТ ПО СВЕТУ УЯЗВЛЕННАЯ

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Сегодня у нас замечательный и благословенный праздник святого Димитрия Фессалоникийского. О его жизни вы в большинстве своем знаете, знаете, что он был сыном градоначальника Фессалоник, что его родители были тайными христианами и даже ему об этом не говорили. И лишь позднее, когда ему уже было лет 10–12, его повели и показали помещение, куда они тайком ходили и молились Богу перед иконами. И сказали ему, что все идолы, о которых он слышал и статуями и храмами которых был полон город Фессалоники, – это бесы, это неправда, ложь, измышленная людьми, а истинный Бог – это Бог Саваоф, Господь Иисус Христос, явившийся во плоти.

Тогда и он уверовал, и он исповедал Бога и крестился, а когда отец умер, стал градоначальником и удостоился от императора многих похвал и многих почестей. Но как только Димитрий получил власть над городом Фессалоники, он стал закрывать места, где собирались для поклонения идолам, и во всеуслышание проповедовал Бога истинного. Император, узнав об этом, послал сообщить ему, что приедет сам, чтобы произвести над ним суд и наказать его. Однако святой Димитрий не остановился, так же продолжал исповедовать Христа, укреплять места собраний христиан и обители, доселе тайные, и помогать им. И многих он обратил в веру, пока не прибыл император и не бросил его в темницу на истязания.

Может, есть три великие черты, отличающие святого Димитрия от других святых, как аромат одного цветка отличается от аромата другого. Первая – то, что он происходил из знатного рода, из правителей, градоначальников и пользовался богатством, похвалами императора и почетом. Он мог в будущем рассчитывать на это и льстить себя надеждой дойти до Рима и стать одним из приближенных императора, но счел все это неполезным в сравнении с исповеданием Христа.

Это было его отличительной чертой. И другие мученики думали так же, однако он в особенности, подобно тем, которые обладали большими богатствами, но оставили все, и обратились к Богу, и исповедали Его.

Вторая черта, о которой я мог бы сказать, что она особенная, и которой мы не находим в житиях других святых, – это то, что он благословил Нестора на поединок с Лием, глумившимся над христианами. Как раз над теми, кого он обратил и кому помогал, а их вели на арену, чтобы их убил, превратил в ничто этот Лий, гладиатор, слывший самым сильным во всей империи, любимец императорский, гладиатор особенный, издевавшийся над христианами и, возможно, разными способами умерщвлявший их, чтобы доставить этим удовольствие императору, который развлекался, наблюдая за христианами на арене.

И вот некий юноша Нестор, возможно, уже знавший Димитрия до этого, пришел просить у него благословения на состязание с этим Лием, чтобы тот больше не издевался над христианами и не убивал их. Димитрий благословил его. Если о святом великомученике Мине мы знаем, что он всегда стоит за справедливость, скоро помогает, когда теряешь что-нибудь, когда с тобой обошлись несправедливо, когда тебя презирают, хоть у тебя есть полное право на то, чтобы с тобой считались, – то вот святой Димитрий перед лицом той неправды, той злобы, того потока ненависти и несправедливости, который обрушивался на христиан, не стал вести себя кротко, как агнец или голубь. Но его благословение обладало и мудростью змеи, как говорит Спаситель, и эти глумления над христианами прекратились.

То есть душа его горела желанием правды. Он жаждал ее – блаженны алчущие и жаждущие правды… Он был одним из считавших, что это несправедливо – то, что происходит, когда эти люди, эти христиане, верующие во Христа, Бога истинного, так страдают и подвергаются таким издевательствам. Хотя он знал, что эти христиане не останутся без награды и великое воздаяние им будет на небесах, но все же остановил эту несправедливость еще здесь, на земле.

Может, когда множество неправд, зол и неблагоприятных событий одно за другим наведут на нас подобные несправедливости, – даже если мы их и заслуживаем, даже если признаем, что им следовало обрушиться на нас, что нам послано то, чего мы заслуживаем, – мы можем иметь святого Димитрия своим помощником и сказать ему: «Как тогда ты не мог видеть род христианский гонимым и поругаемым, и твое благословение сделало хрупкого Нестора сильнее Лия могучего, и он победил его, сделай так же и теперь. Моли Христа, Сына Божия, Которого ты возлюбил, да поможет Он мне».

Третья особенная черта та, что, когда его убивали, он поднял правую руку, – таким он изображен на иконах, – когда бросились на него с копьями, чтобы заколоть его. Он поднял правую руку, чтобы его пронзили в правый бок, как пронзили Христа, и чтобы таким образом исповедовать Христа и самой смертью своей.

Все это мы можем увидеть только по нескольким небольшим деталям и можем составить себе образ святого Димитрия и понять, почему Бог прославил его и удостоил такого почитания среди людей, какого немногие святые сподобились еще в этом веке.

Почему же Нестор нуждался в его благословении? А что значит благословение? В конечном счете это молитва. Ведь мы не можем благословлять своей силой, а испрашиваем благословения Божия на такого-то человека. Почему же он нуждался в его благословении? Почему благословение многих или наше собственное благословение не имеет силы, а его – имело? Вне всяких сомнений потому, что все, что он делал, он делал для Бога, из любви к Богу, он и жизнь свою отдал за Него.

Наша молитва и наше благословение имеют столько силы, сколько мы отдаем от себя для Бога, и делаем это исключительно только для Бога, а не в угоду людям и не ради славы, не ради чести и не для того, чтобы люди почитали нас в будущем, но единственно из любви к Богу. И несомненно, его молитва и благословение имели силу ради стольких мучений, которые он смог вытерпеть, ради такой боли, которую он смог вынести, ради такого креста, который он смог нести на своих плечах с любовью ко Христу, не сетуя, не возмущаясь, не ропща, а, напротив того, радуясь.

Вы можете спросить себя, почему я говорю «не ропща» и откуда знаю, что ему не было страшно в темнице, когда он дожидался смерти? Может, пока император не прибыл в город, он с легкостью совершал многие великие дела, а потом убоялся и затрепетал и сидел в темнице в страхе, думая: какой же он был глупый – надо было тогда остановиться или делать все это втайне или как-то иначе? Может, вы думаете, откуда мы это знаем? Да мы знаем это из того самого факта, что, умирая, он поднял руку. А что значит сделать так, что значит умереть таким образом?

Все мы знаем, что смерть страшна, что перед лицом смерти человек становится искренним, поэтому древние отцы собирались в пустыне и по тому, как умирал какой-нибудь монах, узнавали, какой была его жизнь. Перед лицом смерти ты не можешь притворяться, со смертью невозможно играть. В предсмертных болях и страхе, в переживании последних мгновений жизни, там ты показываешь себя таким, какой ты есть, показываешь свое истинное лицо. Поэтому отцы и собирались в пустынях и провожали монаха, уходившего на тот свет, подвизаясь в молитве вместе с ним, чтобы его душе было легче выйти, чтобы она отправилась в мир, где чертоги праведных. И по тому, как он умирал, как выглядел при смерти, они узнавали, какой была его жизнь.

Так и в этом жесте святого Димитрия видна вся его жизнь, особенно его умонастроение, его любовь к Богу. Ведь если ты перед смертью не думаешь, какой ты молодой, зачем тебе умирать теперь?.. Думаете, ему на нашептывали это то одни, то другие? Думаете, ему не советовали многие притвориться, будто он поклоняется идолам, чтобы спасти свою жизнь? Или не говорили, чтобы сбежал, пока не явился император? Он многое мог сделать, но не захотел.

И мы смотрим, как он умер, и этот его жест с очевидностью показывает нам, что он не думал о себе, не дорожил собой, не любил себя, не плакал от жалости к себе, а любил Христа, и раны Христа причиняли ему большую боль, чем его собственные. И не обязательно видимые раны Христа, а более всего невидимые раны и огорчения Бога при виде того страха, той поспешности, с какой все бросились назад, при виде малодушия человека. Огорчения Бога, положившего жизнь Свою за человека и всецело доверявшего ему.

И что же получил взамен Тот, Кто словно дает человеку карт-бланш? Он дает тебе все наперед, Он любит тебя еще до того, как ты узнаешь, что Он любит тебя. А человек, несмотря на это, отступает назад, человек убегает, человек, невзирая на это, находит для себя оправдания, чтобы отойти в сторону и не исповедовать Его.

Но святой Димитрий был не из таких. Святой Димитрий был из тех, кому больно при виде этого огорчения Христова, при виде этой боли Бога, большей, чем Его физическая боль на Кресте. И он возжелал умереть так же, как умер Христос, как если бы сказал: «Пусть моя боль хоть немного облегчит боль Бога» – ту боль, которая нескончаема, которая не закончилась тогда.

Боль из-за отречения человека от Бога Христос испытывал не только тогда; Сказавший тогда: душа Моя скорбит смертельно, не говорит это только тогда, Он говорит это и теперь, видя окаменение, и страх, и бегство человека. Видеть человека, которому Он являлся каждый день, беседовал с ним каждый день в тайне молитвы, помогал каждый день, утешал его каждый день благословениями Своими, – и видеть его теперь с легкостью отрекающимся от Него и Церкви, и отстраняющим Бога от сердца своего, и равнодушно проходящим мимо в молчании или отрекающимся от Христа словом, – вот это огорчение Бога, это боль Бога.

Об этом говорили отцы, и они говорили, что любовь Божия ходит по свету уязвленная, не находя себе покоя, ибо нет того, кто ответил бы на нее. Это уязвленная любовь Божия, любовь печальная, потому что любовь не может быть только с одной стороны – нужен ответ и с другой стороны. А человек не спешит дать ответ, ответ человека уклончив. Это как если бы ты сказал любимому человеку, что всей душой привязан к нему, любишь его, что он твой друг, а он ответил бы: «М-да, и я тоже…» Его ответ – это боль, боль для того, кто жизнь свою положил бы за другого. Таков и наш, христиан, ответ. Он очень уклончив, очень боязлив, он стоит ногами на двух лодках, всегда готовый бросить все и убежать прочь.

Святой Димитрий не был таким. Это ясно показывает его жизнь, но и его смерть тоже. Такая смерть, в которой все, вплоть до последнего движения, сделанного тобой, сделано пред Христом, пред Богом, – означает, что в его сердце непрестанно был Бог, она означает, что он в сердце своем непрестанно думал о Нем, означает, что сердце его было влюблено в Бога и любило каждый Его жест. Каждый жест и все произошедшее с Богом были для него болью и радостью, они были для него всем.

И потому я думаю, что Бог мог действовать через него. Поэтому Бог так любил его, поэтому до сих пор столько чудес совершается на его могиле. Возле его святых косточек. Потому мы и говорим о нем теперь, ибо возлагающие свое упование на Бога не умрут никогда: верующий в Меня не умрет, а перейдет от смерти в жизнь.

Он перешел от смерти в жизнь, и мы будем вспоминать о нем и в веке сем, и в грядущем. И можем сказать так же, как император Цезарь сказал у статуи Александра Великого, – Цезарь, рассуждая по-человечески и имея тогда лет 35–40, говорил статуе Александра Великого так: «Ты в 25 лет покорил весь мир, а я в 40 не сделал ничего…»

Тем более нам подобает сказать у иконы святого Димитрия: «Ты в 21 год так любил Христа, а мы…» Но, состарившись в злобах наших, мы не можем сказать этого. И из года в год, с минуты на минуту не прибавляем добро к добру, а зачастую зло к злу. Бог да поможет нам, да укрепит нас.

Священник Киприан Негряну –

 http://www.pravoslavie.ru/put/74939.htm

ЖИЗНЬ БЕЗ ЧУДА

В житии святой великомученицы Параскевы есть детали, над которыми стоит поразмыслить. С теми или иными подробностями во всех рассказах о страданиях святой говорится, что великомученица несколько раз была обречена на верную смерть от нанесенных ей жестоких ран. Однако каждый раз Господь чудесным образом исцелял ее, и она представала перед мучителями совершенно здоровой. При этом явное чудо никак не вразумляло жестоких гонителей, а наоборот, еще больше распаляло их ненависть. И языческие жрецы требовали единственного – умертвить «волшебницу», разрушившую их идолов.

Эта история, уходящая корнями в далекий ІІІ век, все же и для жизни современных христиан остается актуальной. Речь идет не о гонениях, но о другом факте из жизни великомученицы Параскевы. И сегодня вопрос о соотношении веры и чуда остается открытым. Ведь на самом деле, очень трудно христианину отказаться от права на чудо по вере в своей жизни. Кого-то требовать у Бога сверхъестественного вмешательства побуждают обстоятельства: тяжелая болезнь, бедствие. Кто-то же, руководимый благими целями защиты веры, ищет неопровержимых доказательств истинности Православия: почему Бог не может Своим явным вмешательством раз и навсегда разрешить вопрос об истинной вере?

Мы слишком часто обращаемся к Богу с просьбой вмешаться в нашу жизнь. И это обращение не бывает пустым, оно всегда исполнено такой силы искренних ожиданий, что пережить молчание Бога удается не всем. А ведь Господь, и в самом деле, далеко не всегда отвечает на ожидания чуда.

Чтобы понять, почему так происходит, стоит вспомнить мучителей, некогда стоявших перед святой великомученицей Параскевой. Орудия пыток еще не успели очистить от крови верной последовательницы Христа, а она смиренно, но с чувством особого достоинства предстояла перед судьями совершенно невредимой. Уставшие от истязаний палачи только и могли, что с вопрошающим недоумением смотреть на властителей, жаждущих лицезреть мучительную смерть той, которая, сохраняемая неведомой силой, оставалась невредимой и в огне, и под ударами жестоких орудий. Все это было более чем достаточным свидетельством истинности веры святой. И даже многие случайные свидетели происходившего уверовали во Христа, только не те, кто судил мученицу. Чудо для них оставалось безмолвным. И это первый факт, который мы не должны забывать: встреча с чудом далеко не всегда оканчивается торжеством веры. Мы склонны преувеличивать значение сверхъестественных явлений силы Божией в нашей жизни, однако Господь знает их границы. Поэтому Евангелие не столь оптимистично в этом отношении. Спаситель говорит однозначно о свидетелях многих Его чудес: «Если бы Я не сотворил между ними дел, каких никто другой не делал, то не имели бы греха; а теперь и видели, и возненавидели и Меня и Отца Моего» (Ин. 15, 24).

В Евангелии Господь вообще очень осторожно относится к чудесам. Он не старается ими поразить встречающихся Ему людей. И здесь вопрос не только в искренности веры, основанной на чудесах. Здесь есть и нечто иное. Повествование о пребывании Спасителя в Своем земном отечестве заканчивается словами: «И соблазнялись о Нем. Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем. И не совершил там многих чудес по неверию их» (Мф. 13, 57-58). Святитель Иоанн Златоуст, объясняя причину, почему Господь не совершал в отечестве многих чудес, говорит: «…удержался, чтоб не подвергнуть их большему осуждению» и «Спаситель пренебрег и то, что касалось до Него Самого [славу через чудеса – имеется в виду], чтобы не увеличить их наказания». В этом смысле проблема соотношения веры и чуда предстает в ином ракурсе. Оказывается, то молчание в ответ на просьбы о явлении силы Божией в конкретных обстоятельствах жизни, с которым встречается христианин, исполнено действительно отеческой любви Создателя к немощному творению. Ведь мы даже и представить не можем, как любит нас Бог. При этом Он, естественно, желает все сделать для нашего блага, желает сделать Свое попечение о нас явным, видимым. В то же время великая сила любви Бога к нам заставляет Его скрывать Свое присутствие в нашей жизни. Он не желает обременять нас той мерой ответственности, которую мы не сможем вынести. Ведь каждое видимое проявление силы Творца в нашей жизни требует определенного ответа, возрастания в вере, уповании на Бога. Но зачастую мы на это не способны. Мы можем лишь принять благодеяние, однако не можем быть в достаточной мере благодарными. Всякое же новое маловерие, недоверие Промыслу после чуда оставляет на нашей совести неизгладимый след, все дальше и дальше отдаляя нас от Создателя. Такова анатомия чуда, которой любящий Творец не может пренебречь для нашей же пользы.

«Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет» (Ин. 3, 19), – говорит апостол Иоанн Богослов. В то же время Господь свидетельствует о Себе: «Я пришел не судить мир, но спасти мир» (Ин. 12, 47). В частности в этом и проявляется милосердие Бога: иногда Он скрывает Свой свет, давая возможность человеку отказаться от тьмы до того момента, как явление славы Божией осудит его заблуждение. В этом смысле в Евангелии есть только одно чудо – встреча человеческой души с Богом. Все остальное – исцеления, насыщения тысяч людей, воскрешения – это лишь внешние стимулы, призванные послужить главному – обращению к Создателю. А значит, главное чудо в нашей жизни – покаяние, и оно доступно всегда, оно действеннее и важнее всех сверхъестественных явлений и знамений. Как говорил владыка Александр (Милеант): «Сам призыв к покаянию предполагает, что на земле возможна и осуществима жизнь иная, чем та, которую ведут люди и под бременем которой сами стонут». Поэтому мы не чуда должны ожидать, но осознавать, что сами способны к преодолению, изменению себя, способны всегда обратиться к Богу, имеющему власть все изменить и направить в нужное русло.

Роман Савчук –

http://www.pravoslavie.ru/put/75003.htm

СЛОВО О БОЛЕЗНЯХ ТЕЛА И ДУШИ В ДЕНЬ ПАМЯТИ СВЯТЫХ

БЕССРЕБРЕНИКОВ И ЧУДОТВОРЦЕВ КОСМЫ И ДАМИАНА АСИЙСКИХ

…Возлюбленные о Господе братья и сестры!

Всем известно изречение: «В здоровом теле – здоровый дух». Эта пословица сложена язычниками, блуждавшими в духовных потемках; для просвещенного светом Христовым разума она далеко не бесспорна. Многие святые подвижники, закалявшие себя постом и молитвенными бдениями, отличались несокрушимым здоровьем и удивительным долголетием. Однако не счесть и примеров противоположных.

Здоровье, как и талант, умственные способности, внешняя красота, относятся к категории таких даров Божиих, которые человек может употребить по своему произволу – как на добро, так и во зло, в последнем случае – лучше бы ему лежать в параличе, чем от избытка телесных сил творить всякое непотребство, вредить ближним и губить собственную душу. Здоровое тело хорошо для здорового духа, употребляющего дар Божий на душеспасительное благочестие, на добрые дела, во благо людей и во славу Господню. И в болезни прежде, чем молить Всевышнего и святых Его угодников об исцелении, мы должны просить самих себя: а зачем нам возвращение здоровья? Если для того, чтобы ходить в храм, усердно трудиться над своей душой в молитве и посте, служить ближним, можно надеяться, что по вере нашей прошение исполнится. Если же выздороветь мы хотим лишь для прежней греховной суеты и легкомысленной тщеты, нечего удивляться, когда Небо остается глухо к нашим мольбам.

По слову преподобного Макария Египетского, «Кто создал душу, Тот сотворил и тело, и Кто исцеляет бессмертную душу, Тот может излечить и тело от временных страданий и болезней». Для Всемогущего Господа легче легкого избавить человека от любого недуга, восставить из болезни, неизлечимой средствами земной медицины, воскресить мертвого. Святитель Филарет Московский однажды заметил: «Богу проще возжечь новую звезду, чем нам свечку затеплить». Это аксиома, азбучная истина для верующего сознания (и все же, как часто мы забываем даже азбуку святой веры). Но Вселюбящий Бог зла не творит, а потому не посылает даров и не совершает чудес, несущих зло, не исцеляет того, для кого возвращение здоровья тела пошло бы во вред его душе.

…«Всеми возможными способами Бог показывает, что Он милостивый Податель. Дарит нас Своею Любовью и являет нам милосердие Свое. Поэтому и не отвечает ни на одну неправильную молитву, исполнение которой принесло бы нам смерть и погибель. Однако ж и в этом случае, отказывая в просимом (например, в непременном исцелении от телесных болезней), не оставляет нас без весьма полезного дара (через болезнь сугубо очищая душу человека). В том самом, что устраняет от нас вредное, отверзает уже нам дверь щедрот Своих. В сем Подателе не находит себе место неразумие просящего. Немудрому, который по простоте своей и неведению, вопреки разуму, просит себе вредного, Бог подает премудро. Всякий другой образ действования был бы неразумием для Всеведения Подателя. Посему будь уверен, что всякое прошение, которое не бывает исполнено, несомненно, вредно, а то прошение, которое услышано, полезно. Раздаятель праведен и благ, Он не оставит добрых прошений неисполненными, потому что в благости Его нет злобы и в правде Его – зависти. Если же Податель медлит исполнением, то не потому, что раскаивается в обетовании; напротив того, хочет Он видеть терпение твое... Если ты просишь неотступно, ударяешь в дверь Подателя, то пока и ничего не дал Он тебе, подает уже терпение, а оно выше всего тобою просимого. О, чудный Податель, когда и отказывает во вредной просьбе, и тогда дает такой дар, который дороже всего желаемого просителем», – говорит преподобный Ефрем Сирин.

Болезнь христианин должен воспринимать как вразумление Свыше. В молитвах к Небесному Отцу нам не следует уподобляться глупым детям, которые клянчат у родителей вредные для себя лакомства. Нам нужно оглянуться на тот образ жизни, среди которого нас остановила болезнь, нужно понять, какими нечистыми делами и мыслями мы отравляли себя, – и покаяться. А покаяние – это не просто перечисление содеянных грехов, это отвращение к ним и твердая решимость исправить свою жизнь, очистить свою душу, перейти от зла – к добру, от нечестия – к благочестию. Господь Всеведущ, Он зрит до глубины наших душ, обмануть Его невозможно. Только искренние, из сердца исшедшие покаянные слезы могут привлечь к нам милость Всевышнего, тогда можно надеяться, что вместе с великим даром прощения грехов сделает Господь нам и маленький подарок – восстановит телесное наше здоровье.

А если услышаны будут наши молитвы и возвратиться к нам здоровье, то горе нам, если мы позабудем данные в болезни обеты Всевышнему, если вновь погрузимся в прежнюю греховную суету. Будем помнить слова Христа, сказанные одному из исцеленных Его животворящей силой: Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже (Ин. 5, 14).

Мы не знаем, когда постигнет нас кончина. Любая болезнь может кончиться для нас смертью, за которой – Страшный Суд, вечное спасение или вечное страдание. Исцелившись по милости Божией, всем сердцем возблагодарим Всевышнего за данную нам отсрочку – время, которое можем мы еще использовать на очищение своих душ молитвой, благочестием, добрыми делами, чтобы не стать нам добычей геенны, а войти в радость Небесную.

Взывая к Богу Вседержителю, мы обращаемся и к святым Его угодникам. Эти Небожители близки нам: на земле они были такими же, как мы, людьми из плоти и крови, чувствовали боль и страдание. Человеколюбивые святые заступники приближают к нам Божие милосердие: своими подвигами стяжав полноту добродетелей, они стали друзьями Пречистого Творца, – и когда они просят о снисхождении к нашим нуждам, Господь слушает их, так же, как человек слушает сердечных своих друзей. Каждый святой подвижник на земле был наделен особыми благодатными дарованиями, и этими же дарованиями обладает в Царстве Небесном. Святые бессребреники Косма и Дамиан на земле имели дар чудесного исцеления болезней, и ныне в недугах наших молим мы их о Небесной врачующей помощи, ибо могущественно предстательство за нас святых братьев у Престола Господня.

А чтобы ближе стали нам святые Косма и Дамиан, чтобы и здесь обретать их помощь, и встретиться с ними в Горних обителях, будем же по мере сил подражать их добродетелям. Высоко было их боголюбие – да согреет и наши сердца благодарная любовь к Господу Спасителю. Велико было их человеколюбие – да станем и мы милосердны к ближним нашим. Они были бессребреники – так и нам да не омрачит сердца страсть к низкой наживе. Будем молить святых чудотворцев Косму и Дамиана об излечении от душевных и телесных немощей, об отгнании прочь от нас злых ратников — мрачных демонов и греховных соблазнов: Благодать приимше исцелений, простираете здравие сущим в нуждах врачеве, чудотворцы преславнии, но вашим посещением ратников дерзости низложите, мир исцеляющие чудесы. Аминь.

Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Иким)

http://www.pravoslavie.ru/put/49753.htm

 

ПРАВОСЛАВНЫЙ КАЛЕНДАРЬ С 8 ПО 14 НОЯБРЯ 2015 Г.

Воскресенье, 8 ноября 2015 г. Неделя 23-я по Пятидесятнице.

Вмч. Димитрия Солунского (ок. 306). Воспоминание великого и страшного трясения (землетрясения) бывшего в Царьграде (740). Мч. Луппа (ок. 306). Прп. Афанасия Мидикийского (ок. 814). Прп. Феофила Печерского, архиеп. Новгородского (1482). Прп. Димитрия Басарбовского, Болгарского (1685).

Понедельник, 9 ноября 2015 г. Седмица 24-я по Пятидесятнице.

Мч. Нестора Солунского (ок. 306). Прп. Нестора Летописца. Мцц. Капитолины и Еротииды (304). Нестора Некнижного, Печерского (XIV). Обретение мощей блгв. кн. Андрея Смоленского в Переславле-Залесском (1539). Мч. Марка и иже с ним. Прмч. Сергия (1942).

Вторник, 10 ноября 2015 г.

Вмц. Параскевы, нареченной Пятница (III). Мчч. Терентия и Неониллы и чад их: Сарвила, Фота, Феодула, Иеракса, Нита, Вила, Евникии (ок. 249-250). Прп. Стефана Савваита, творца канонов (IX). Свт. Арсения I, архиеп. Сербского (1266). Прп. Иова, игум. Почаевского (1651). Свт. Димитрия, митр. Ростовского (1709). Мчч. Африкана, Терентия, Максима, Помпия и иных 36-ти (III). Сщмч. Кириака, Патриарха Иерусалимского (363). Сщмч. Неофита, еп. Урбнисского (587) (Груз.). Прп. Иоанна Хозевита, еп. Кесарийского (VI). Прп. Феофила Киевского, Христа ради юродивого (1853). Прп. Арсения Каппадокийского (1924). Сщмч. Иоанна пресв. (1918).

Среда, 11 ноября 2015 г.

Прмц. Анастасии Римляныни (ок. 249-259). Прп. Аврамия затворника и блж. Марии, племянницы его (ок. 360). Прп. Аврамия, архим. Ростовского (1073-1077). Мчч. Клавдия, Астерия, Неона и Феониллы (285). Прп. Анны (Евфимиана) (826). Сщмч. Николая пресв. и с ним мчч. Космы, Виктора, Наума, Филиппа, Иоанна, Павла, Андрея, Павла, Василия, Алексия, Иоанна и мц. Агафии (1918). Сщмч. Иоанна пресв. (1930). Сщмч. Евгения пресв. (1937). Мц. Анастасии (после 1937). Сщмч. Леонида пресв. (1941).

Четверг, 12 ноября 2015 г.

Сщмч. Зиновия, еп. Егейского, и сестры его Зиновии (285). Апп. от 70-ти Тертия, Марка, Иуста и Артемы (I). Сщмч. Маркиана, еп. Сиракузского (II). Мц. Евтропии Александрийской (ок. 250). Мц. Анастасии Солунской (III). Св. Стефана Милютина, короля Сербского (1320), брата его Драгутина (1316) и матери их Елены (1306) (Серб.). Сщмч. Леонида пресв. (1941). Сщмч. Матфея диак. (1942). Обретение мощей свт. Агафангела исп., митр. Ярославского (1998). Озерянской иконы Божией Матери (XVI).

Пятница, 13 ноября 2015 г.

Апп. от 70-ти Стахия, Амплия, Урвана, Наркисса, Апеллия и Аристовула (I). Мч. Епимаха (ок. 250). Прп. Мавры Константинопольской (V). Прпп. Спиридона и Никодима, просфорников Печерских (XII). Сщмч. прот. Иоанна Царскосельского, Петроградского (1917). Прмч. Леонида (1918). Сщмчч. Всеволода, Александра, Сергия и Алексия и Василия, Петра, Василия пресвв., прмч. Анатолия, Евфросина и мч. Иакова (1937). Прмч. Иннокентия (1938).

Суббота, 14 ноября 2015 г.

Бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана Азийских и матери их прп. Феодотии (III). Сщмчч. Иоанна еп. и Иакова пресв., в Персии пострадавших (ок. 345). Мцц. Кириены и Иулиании (305-311). Мч. Ерминингельда, царевича Готфского (586). Мчч. Кесария, Дасия и с ними пяти (VII). Сщмчч. Александра и Феодора пресвв. (1918). Сщмчч. Александра и Димитрия пресвв., мц. Елисаветы (1937). Мч. Петра (1941).