Сретение Господне

 

С днем православной молодежи!

 

 

Слово Святейшего Патриарха Кирилла

в неделю о Страшном Суде

Мы все знаем из Слова Божия, что в конце человеческой истории, когда откроется новая страница бытия человечества, совершится некое особое таинственное деяние: Бог силой Своею отделит праведных от грешных. Под грешными подразумеваются не те, кто согрешает, но кается, кто идет по пути духовного очищения, а те, кто свою неправедность и свою греховность возводит в ранг праведности, кто свою человеческую правду поставляет на место правды Божией, кто в гордыне своей противостоит Богу.

Однако суд, который Господь совершит над каждым из нас и который предопределит судьбу каждого в вечности, не является одномоментным. В каком-то смысле суд начинается здесь, в нашей жизни, только не все мы способны видеть руку Божию и не все способны почувствовать Его любовь и Его справедливость.

На самом деле, Господь постоянно как бы корректирует наш жизненный путь, осуждая нашу неправедность, наказывая нас за грехи и поддерживая нас в добрых деяниях. Но Бог не совершает это таким образом, чтобы для всех это было абсолютно очевидно. Он не действует с непреодолимой силой — Его Божественная сила как бы преодолима в нашем физическом мире и в нашем историческом бытии. Когда мы поступаем не по правде Божией, когда мы грешим, мы как бы преодолеваем силу Божию. Но не потому, что Бог слаб, а потому что Он оставляет нам возможность поступать по своему хотению, хотя при этом не оставляет нас без Своего отеческого попечения. И когда нас посещают скорби и болезни, когда неудачи вдруг делают тяжелой нашу жизнь, то причину не следует искать в других — нужно искать причину в самих себе и открывать свое сердце и свой разум Господу.

Суд Божий совершается над нами. Он совершается всякий раз, когда мы творим свою собственную правду — а таких правд не счесть. Мы вообще живем в эпоху, когда поддерживается опасная идея «сколько голов, столько умов и столько правд» — у каждого, мол, своя правда. И когда мы отстаиваем свою правду, пренебрегая правдой Божией, когда мы эту свою маленькую правду, которая на деле оказывается не правдой, а кривдой, вводим в конфликт с правдой Божией, — мы согрешаем, и над нами совершается суд и в этой жизни, и в жизни вечной.

А когда это происходит? А это происходит, когда мы вступаем в конфликты, например, семейные. Когда мы именно свою правду считаем правдой, непременной для других; когда мы ее отстаиваем, причиняя боль и страдания нашим ближним. Вместо того чтобы соотнести свое мнение и свое убеждение с Божией правдой, мы конфликтуем со всей силой, мы не думаем о Божией правде, нередко разрушая наши семьи, отторгая супругов друг от друга, детей от родителей и родителей от детей. И через эти страдания, которые мы принимаем, над нами совершается Суд Божий. Господь как бы говорит: хотите жить по своей правде, которая правдой не является — живите, но помните, что эта жизнь несовместима с человеческим счастьем.

То же самое происходит и в наших трудовых коллективах. Как часто мы конфликтуем, как часто мы добиваемся своего! Как часто, прокладывая путь вперед, обеспечивая свою карьеру, мы попираем других, иногда просто сбрасывая со своего жизненного пути. Нам кажется: «Кто же может сделать лучше нас? Ну, не тот же, кто стоит поперек моего пути, — я сделаю лучше, больше, значительнее». И мы не останавливаемся перед тем, чтобы силой, которая у нас есть, или, опираясь на чужую силу, расчистить себе жизненное пространство.

То же самое происходит и в жизни обществ и народов, когда определенная группа людей начинает расширять свое жизненное пространство, не взирая на правду Божию и не соотнося свое мнение с Божественной правдой, — нередко это приводит к глубочайшим страданиям, куда более сильным, чем страдания семейные. От такого несоотнесения человеческой правды, своего мнения с Божественной правдой страдают очень многие. Если взглянуть на историю рода человеческого, на историю всех войн и революций, восстаний, противоборств, то ведь там нет никакой Божией правды — там только человеческое мнение относительно того, что хорошо или что плохо для определенной группы людей и для определенного времени и места. Но как часто в результате борьбы за эти убеждения, за эту маленькую человеческую правду попирается правда Божия! И проливается человеческая кровь, дети сиротеют и жены теряют своих мужей…

Как много этой крови было пролито в истории! И сегодня мы не можем не вспомнить о многострадальной Украине. И там во имя человеческой правды, ради утверждения одной или другой точки зрения проливается братская кровь, совершается великий грех братоубийства.

У Церкви нет другого послания, как только призывать соотнести в каждый момент времени, когда поднимается рука для удара, когда поднимается рука к оружию, чтобы убить другого, соотнести это деяние с Божией правдой, с тем, что мы сегодня слышали в Евангелии — кто будет оправдан, а кто осужден. И если человек боится Бога и суда Его, он снимет палец с пускового крючка, он опустит руку, он не будет убивать другого, — он найдет другие способы утверждения своей правды.

И нужно помнить, что Суд Божий совершается не только в конце истории. Бог судит нас не по тому, какие политические взгляды мы разделяем, не по тому, насколько много и убедительно мы говорим о свободе, не по тому, насколько громко и убедительно мы говорим о справедливости, а по тому, что мы реально делаем в жизни.

История всего нашего Отечества исполнена многих примеров того, как попытки людей силой утвердить свою точку зрения никогда не приводили к достижению тех целей, во имя которых проливалась братская кровь. И поэтому сегодня мое слово к Украине, близкой моему сердцу, к украинскому народу: сосредоточьтесь, успокойтесь! Вы — христианский народ! Преломите все то, что происходит, сквозь призму своих христианских убеждений, сквозь Евангелие, повествующее нам, в том числе, и о Суде Божием. И да не прольется более ни одной капли братской крови. Об этом мы сегодня молились горячо и коленопреклоненно, испрашивая у Господа милости и благословения Украине, Киеву — матери городов русских.

И вот еще о чем мне хотелось бы сказать в этот день. 20 с лишним лет на территории Украины происходят непростые политические процессы, результатом которых явилось трагическое разделение нашей Церкви. В течение минувших лет были попытки использовать политическую силу для того, чтобы решить церковный вопрос в Украине.

Хочу сказать сегодня, обращаясь ко всему украинскому народу: власть не должна вмешиваться в церковные дела. Силой невозможно решать церковные вопросы. Единство Церкви не может быть достигнуто в результате насильственных действий. Никогда в истории не удавалось силой решить церковные проблемы. Нужно, чтобы Церковь самостоятельно, не опираясь ни на какие внешние факторы, решала все те вопросы, которые перед ней стоят.

И сегодня, как и ранее, я обращаюсь к братьям и сестрам на Украине, находящимся в расколе, с призывом к единству. Но не к тому единству, которое будет результатом изменившейся политической конъюнктуры, не к тому единству, которое будет опираться на силу, а к тому единству, которое будет проистекать из искреннего желания вернуться к каноническим принципам, без которых не может жить Церковь. Преодоление раскола всегда должно идти по пути возвращения к каноническим принципам церковного бытия. Только такое единство будет прочным и спасительным.

Верю, что по молитвам святых преподобных Киево-Печерских, по молитвам всех святых, в Церкви нашей просиявших, Господь сохранит Церковь в Украине и дарует украинскому народу силу преодолеть многие трудности его духовного и материального состояния, и в первую очередь — законным и праведным путем преодолеть разделение Церкви.

Пусть благословение Божие пребывает над всем украинским народом, над Украинской Православной Церковью, над всей нашей многонациональной Церковью, хранящей предание неразделенной Руси, хранящей предание святого благоверного и равноапостольного великого князя Владимира. И верим, что духовная сила, проистекающая из Киевской купели Крещения, помогавшая нам сохранять духовное единство на протяжении тысячи лет, и сегодня поможет преодолеть трудности и разделения, опираясь на веру православную, на Слово Божие, на великое свидетельство Самого Бога о суде, который Он совершает в человеческой истории и который Он совершит в конце времен. Аминь.

Святейший Патриарх Кирилл 

http://www.patriarchia.ru/db/text/3577921.html 

СРЕТЕНИЕ ГОСПОДНЕ

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

В праздник Сретения Господня мы вспоминаем историю о том, как Дева Мария, повинуясь закону, обязывавшему первенцев мужского пола посвящать Богу – «Всяк первенец мужеского пола, разверзающий ложесна матере своея, свято Богови наречется» (Исх.13: 2), – принесла Богомладенца Христа в Иерусалимский храм на сороковой день после Его рождения.

В тот радостный день в храме Богомладенца встретили старец Симеон и пророчица Анна. Праведный и благочестивый Симеон с трепетом принял на руки Младенца и сказал: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром, ибо увидели очи мои Спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицем всех народов…» Всю свою долгую жизнь блаженный старец ожидал Христа Господня, ибо Духом Святым ему было предсказано, что он не умрет, пока не увидит Его. Это ожидание было смыслом его жизни. И вот, долгожданная встреча состоялась, и праведному старцу уже незачем было больше жить на этой земле. Теперь праведный Симеон мог с миром отойти в Вечность, чтобы принести усопшим радостную весть, что он увидел на земле Бога, пришедшего во плоти ради спасения людей.

Это внешняя сторона события, которое однажды случилось в истории человечества и которое ныне Церковь празднует. Однако особенность любого церковного праздника заключается в том, что кроме внешней стороны события, кроме места, времени и каких-то подробностей, каждый христианин таинственным, но реальным образом лично участвует в нем.

Со времени грехопадения в раю, когда человек дерзко отвернулся от своего Создателя и захотел жить автономно, и потому лишился рая, он своими силами не смог преодолеть возникшее разделение. И вот, Бог Сам пришел к человеку, Сам преодолел то разделение, которое не мог преодолеть человек.

Встреча со Христом совершается и в жизни каждого из нас подобно той встрече, которая произошла в Иерусалимском храме. Сейчас, в новозаветные времена Благодати, каждый младенец, не только мужского, но и женского пола, принесенный в храм для Крещения, любовью своих родителей и восприемников отдается Богу, посвящается Ему на служение. Каждый христианин после купели Крещения поставляется на тот благодатный, спасительный путь, на котором предстоит ему встретить Бога. Мы все – Божьи. И мы идем по этой жизни на встречу с Богом.

Вся наша жизнь и есть движение к этой встрече. Встреча с Богом – это единственная цель, которая наполняет нашу жизнь смыслом. И она состоится, если мы будем стараться жить благочестиво, по мере сил исполняя Евангельские заповеди, отвергая зло и творя добро. И Господь придет к живой душе, ищущей Его и постоянно призывающей: «Гряди, Господи Иисусе, и гряди скоро!»

Особая встреча с Господом бывает здесь, в храме, когда мы с верой и любовью приступаем к Чаше Жизни, причащаемся Его Божественной Плоти и Крови, поскольку в этом Таинстве мы самым тесным образом соединяемся со Спасителем.

О том, что в храме реально присутствует Бог, и с Ним могут встретиться даже неверующие люди, рассказал митрополит Сурожский Антоний.

Однажды по случаю в его церковь зашел некрещеный англичанин. Он пришел, когда служба еще не отошла. Он сел в глубине церкви, и вот что рассказывал митрополиту Антонию потом. Посидев несколько минут, он вдруг почувствовал, что в церкви что-то происходит, что она наполнена каким-то присутствием. Он задумался. Он подумал, что это просто бред, что это навеяно ему мерцающими свечами, и пением хора, и запахом ладана, и, как он выразился, «истерикой верующих». Но это было настолько ярко, настолько убедительно, что он решил проверить, истерика ли это, бред ли это, навеяно ли это ему, или действительно есть в этом храме нечто особенное. И он пришел посидеть в этом храме, когда никого не было и ничего не происходило. Просидев три часа, он сказал митрополиту: «Знаете, в этом храме я ощущаю некое присутствие, какая-то живая сила в нем живет. Неужели это то, что вы называете Богом?..» Митрополит ответил: «Да! Храм – это место, где Бог Живой присутствует…»

Этот человек стал приходить в церковь. Через некоторое время он сказал митрополиту Антонию, что видит, как люди после молитвы, особенно после причащения Святых Даров, делаются какими-то иными, что из них идет какой-то свет; не то что видимый свет, но они светятся, они делаются такими живыми, что можно было бы сказать словами английского писателя Льюиса: «Ax, смотрите: изваяние, статуя стала живым человеком. Этот человек может быть не таким прекрасным, как иная статуя, оставшаяся камнем, но он живой, он ожил!..» И он прибавил: «Если ваш Бог это может сделать, то я хочу к Нему прийти; я хочу, чтобы и надо мной Он это совершил, чтобы я стал живым человеком в такой мере, в какой никогда им не был…»

Через год этот англичанин крестился, и стал верующим, и рад этой встрече с Живым Богом.

Но последняя, решающая встреча человека с Богом случится во Второе и Страшное Его Пришествие, «когда приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы» (Мф.25: 31-32). Тогда, как пишет апостол, «Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1 Фес.4: 16-17).

Если же мы сознательно изберем жизнь без Бога, если пойдем по кривым дорожкам греха, по шалым путям служения не Богу, а самим себе, то случится печальная разлука с Господом, «ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и велиаром?» (2 Кор.6: 14-15).

Не надо забывать, что наша жизнь рано или поздно окончится. Рано или поздно, но настанет тот час, определенный Богом, когда окончится наша земная жизнь, и мы выйдем в сретение Господу. Да даст нам Господь сил и решимости, чтобы сподобиться этого Божественного Сретения, чтобы после этой решающей встречи быть с Ним во веки веков. Аминь.

Архимандрит Иосиф (Еременко)

О встрече с Богом, с собой и с другими

С Богом мы встречаемся тогда, когда Он нас взыщет. Спаситель нам сказал: Стучите, и отверзется вам (Мф. 7:7). И мы можем стучать, порой долго, потому что Господь знает, что мы не готовы для встречи, не готовы оказаться лицом к лицу с Живым Богом; ибо встретиться с Богом, это всегда — прийти на суд; это то же, как встретиться с безусловной красотой, безусловной истиной, безусловной правдой. Перед лицом этой красоты, этой истины, этой правды, в конечном итоге — Божественной святости, мы стоим безответными. И поэтому часто Господь ждет того времени, когда мы достаточно созреем, чтобы произнести над собой суд и когда мы станем способными принять и Его безусловный, справедливый, нелицеприятный суд, но в нем увидеть не свое осуждение, а Божий призыв, Божий зов к тому, чтобы нам вырасти в полную меру человеческого достоинства, нашего человеческого призвания стать человеком в полном смысле этого слова.

И переживая этот опыт встречи с Богом, которая является одновременно нашим спасением и страшным судом, пророк Исаия, а за ним апостол Павел говорили: Страшно впасть в руки Живого Бога (Евр. 10:31)...

И еще есть в этой встрече другое. Когда Господь ее допускает, когда Он решает, что настало время, что мы созрели, что мы можем стать лицом к лицу с Ним и Его судом, с Его спасением, — встреча с Богом всегда является началом новой жизни. Но такой новой жизни, которая не обязательно является более легкой, более привлекательной, а новой в том смысле, что эта жизнь в каком-то смысле ничем не похожа на нашу обычную жизнь; это жизнь, в которой царствует правда Божия, а не правда человеческая, истина Божия, а не человеческие истины,

Божие измерение, а не человеческие измерения; это новая жизнь, в которой мы должны вырасти и жить в меру Самого Христа, взять на себя ответственность за жизнь мира, так же как Христос, вместе с Ним и той же ценой, какой Христос берет эту ответственность. Когда Иаков и Иоанн просили Его о том, чтобы сесть по правую и левую сторону Его славы, когда Он придет победителем, Он им сказал: А готовы ли вы пить чашу, которую Я буду пить, креститься крещением, которым Я буду креститься? — то есть погрузиться, если нужно, в тот ужас, в который Я буду погружен?.. Об этом нам говорит и это раскрывает перед нами вся Страстная седмица.

Это первая встреча. Когда соблаговолит Господь приблизиться так, чтобы мы могли стать перед Ним, тогда начинается наша судьба, тогда перед нами встает вопрос: как я отвечу на зов Божий?.. Конечно, в теории мы все отозвались бы — мы все отзываемся — безусловным согласием, безусловной готовностью. Но на деле это не так. Да, пока мы не поставлены перед лицом испытания, пока наша вера, наша преданность не испытываются опасностью, риском — мы готовы; но когда вдруг перед нами встает испытание, мы не всегда отвечаем на него той же готовностью.

Вторая встреча — встреча с самим собой. Казалось бы, мы все время живем с собой; казалось бы, нам не с кем «встречаться». На самом деле — есть с кем; есть в каждом человеке глубины, куда он боится заглянуть; есть в каждом человеке внутренний разлад, которого он страшится. Остаться с самим собой — одна из самых страшных вещей, которые могут случиться с человеком, если он этого не делает по собственному почину, а только по необходимости. Быть перед лицом себя самого: без прикрас, без защиты, без всего того, что мы ставим между этим порой страшным или просто пугающим, или прямо вызывающим отвращение видением — и нашим взором.

Больше всего нам мешает стать перед самими собой именно этот страх: что я увижу, если откроются мои глаза? Что я увижу, если снимется завеса? Когда мы этому себя подвергаем, мы часто испытываем сначала просто скуку: мы привыкли развлекаться; мы привыкли отвлекать собственное внимание от себя тысячью вещей, из которых многие сами по себе и хороши, и достойны внимания, но которые мы употребляем, чтобы закрыться от пугающего нас одиночества.

А когда мы начинаем заглядывать глубже, нам порой делается страшно. Не от того, что мы видим, а от того, что мы вступаем в совершенно нам не известную область: кто знает, какие чудовища поднимутся из этих глубин? Сколько злобы, сколько горечи, сколько лжи, сколько неправды, сколько страха? Сколько жадности — и душевной, и духовной, и телесной? Сколько вражды, сколько холодного безразличия, сколько жестокости я увижу, если загляну в себя? И нам действительно страшно заглянуть.

Но если мы этого не делаем, если мы отказываемся от этой самой страшной, самой пугающей встречи, то мы никогда не найдем в себе мужества ни Бога встретить, ни человека.

Бога — потому что Бог проливает в наши глубины Свой неумолимый свет; свет, который раскрывает перед нами все то, что мы покрываем тьмой, все то, что закрываем от себя. Поэтому не одно легкомыслие, не одна забывчивость или безразличие нам мешают стать перед Богом, а сознание: стань я перед Ним — не только должен я начать жить по-новому (потому что, став другом Божиим, я не могу больше жить, словно я Ему враг или чужой), но передо мной раскроется то, чего я не хочу видеть. Иоанн Кронштадтский в своем дневнике отмечает, что Бог нам никогда не раскрывает того, от чего мы можем отшатнуться, пока не увидит, что в нас созрела достаточная вера и окрепла надежда; только тогда дает Он нам видеть нечто из того, что Он в нас видит всегда: Он раскрывает перед нами нас самих в нашей жадности и в нашем уродстве, только когда Он уверен, что мы можем устоять.

И поэтому, когда, по милости Божией заглянув в себя или просто потому, что кто-то отдернул завесу и заставил нас увидеть что-то, чего мы не хотели раньше видеть, мы увидим себя более страшными, более неприглядными, мелкими, жадными, жалкими, чем мы думали, — тогда мы, с одной стороны, должны это осознать; но с другой стороны, вспомнить себе в укрепление, что Бог нам этого не дал бы узреть, если бы Он не знал, что мы можем устоять перед этим видением.

В каком-то отношении можно сказать, что способность видеть себя все худшим и худшим — искренно, по-настоящему, в свете Божием — говорит о том, что Бог нам все больше и больше доверяет, что Он все больше и больше видит в нас способность сразиться со злом и победить — конечно, только с Его помощью. Поэтому, хотя есть этот ужас и боль видения зла в себе, должно быть одновременно сознание, что это — знак Божиего доверия. И на это доверие должно, конечно, отозваться достойно: так, чтобы это доверие было дано не напрасно.

Третий род встречи — встреча с нашим ближним. Причины, почему она не случается или почему она часто бывает такая неполная, сложная. В основе, можно сказать, что безразличие слепо; если человек, который передо мной, мне до конца безразличен, если мне никакого дела нет до его судьбы и до его личности, я никогда не окажусь способным ни судьбу его прочесть, ни личность его познать.

А безразличие, холодность, беспечность, наша способность пройти мимо человека — неизмеримы. Мы закрываемся от самых близких людей этим безразличием и остаемся слепы, бесчувственны; мы улавливаем поверхность событий и самые очевидные человеческие реакции, но не понимаем ни событий, ни реакций.

Активная, злая нелюбовь, ненависть, отвращение имеют другие свойства; они нам позволяют видеть только дурное, только безобразное, только уродливое в человеке; больше того: они превращают в безобразное, в уродливое то, что на самом деле порой прекрасно — но нам не под стать; что прекрасно, но нам непонятно, потому что эта красота нам чужда.

Видеть по-настоящему может только любовь. Божественная любовь видит все; человеческая, ограниченная любовь способна прозреть во многое — при условии, что есть хоть какая-то доля человеческой любви, способной отрешиться от себялюбия, способной обратить действительно свое внимание на другого.

Господь нам открывает видение той красоты, которую Он видит в человеке. Много лет тому назад отец Евграф Ковалевский говорил: Когда Бог смотрит на человека, Он не видит в нем добродетелей или совершенств, которых в нем еще нет; но Он видит в нем неувядаемую его красоту...

И вот любовь открывает перед человеком видение красоты: порой еще не раскрывшейся, которая может быть под спудом, под завесой, но есть там. Бог, глядя на нас, изуродованных грехом, видит нас, как мы можем видеть древнюю икону, которая подвергалась осквернению, от которой осталось, может быть, очень немногое; но если такая икона дается в наши руки — с какой бережностью мы на нее смотрим, как мы переживаем с внутренним чувством ужаса и боли, что святая икона могла быть осквернена, что такая красота могла подвергнуться изуродованию. Как бережно мы ее держим в руках, словно раненого человека, словно бойца, который пострадал в бою, который, может быть, и при смерти, но в котором остается нечто незабываемое по величию и по красоте. Так нас видит Бог; но тогда как икона может быть непоправимо испорчена, человек непоправимо испорченным не бывает никогда.

О человеке можно сказать то, что мы слышим на Страстной седмице каждый год в пророчестве Иезекииля о костях. Пророк видел целое поле мертвых костей. Оживут ли кости сия? — спрашивает Господь пророка. Тот отвечает: Ты один это знаешь. И говорит Господь: Прорцы, то есть прореки, скажи человеческими устами Мое всесозидающее животворное слово... И по силе этого слова кости обрастают плотью, бегут по ним жилы, обтягивается кожа; и когда Господь вдыхает в них дух, они встают, как великий полк, как толпа живая, ожившая, воскресшая.

Так бывает с каждым: с каждым из нас, когда мы думаем о себе самих, и с каждым человеком, если мы думаем о других. Но для этого надо смотреть на человека и в человека с верой, с уверенностью, что в нем красота неумирающая, красота, которую ничто не может изуродовать до конца, красота, которую мы называем образом Божиим. И то же самое можно сказать о человечестве в целом, которое тоже совокупно несет в себе образ Божий, несмотря на уродство, которое бросается в глаза. Но бросается в глаза поверхностное; Феофан Затворник говорил: золото на дно идет, стружки по поверхности речки плывут... Это нам надо помнить: когда мы видим, как плывут стружки, не думать, что кроме них ничего нет в этой реке.

И вот перед каждым из нас — задача встречи с нашим ближним. Для этого надо научиться смотреть с целью увидеть, слушать с целью услышать. И это нам нелегко дается, это нас страшит. Потому что услышать — это значит связаться с судьбой человека, увидеть — это значит связаться с судьбой человека.

Встречается нам знакомый или посещаем мы больного и спрашиваем: Ну, как?.. И наш знакомый или больной глядит на нас с надеждой и со страхом: неужели этот человек поставил вопрос, на который он хочет получить ответ? Неужели этот человек хочет узнать и, значит, свою судьбу с моей соединить? Из глаз, из звука голоса звучит и надежда, и страх; и человек часто отвечает: да ничего, спасибо... И как часто, как постоянно бывает, что мы довольствуемся этими словами; эти слова нас освободили, он нас не затянул в свою судьбу, он не потребовал нашего участия, он не сказал того слова, после которого я не могу отвернуться с безразличием; я смотрел ему в глаза и увидел мольбу, надежду, страх — но я закрыл свои глаза и услышал только слова, и теперь я свободен; я знаю, что ему «Да ничего, не так плохо», — а значит, и хорошо, может быть. А услышь ты звучанье голоса, вглядись ты в глаза и увидь выражение этих глаз — и нельзя так уйти... Но если это допустить, то надо отозваться; и не только добрым словом, не только мгновенным поступком, а завязав отношения или вступив в круговорот событий и отношений, которым, может быть, не будет и конца. А каждый думает: неужели не хватает у меня моего горя? моей заботы?.. Или просто: неужели я дам этому дню, который изо всех дней такой тихий, спокойный, радостный, омрачиться одним словом этого человека? Да, я его люблю, но он может все одним словом разрушить; лазурь, весенний день превратится в пасмурный, холодный зимний вечер; все будет покрыто туманом, все станет холодным, радость потухнет... И мы отходим.

И вот тут нужно в себе воспитать очень много мужества, чтобы заглянуть человеку в глаза, с тем чтобы увидеть правду его слов, вслушаться в звук голоса; чтобы услышать правду или ложь в этих словах. И нужно порой много мужества, чтобы сказать человеку: Не притворяйся, не лги, не говори мне, что хорошо, — это неправда; у тебя душа болит, тебе страшно, тебе одиноко и ты больше не веришь, что даже твой друг, самый близкий, отзовется; ты меня отстраняешь, потому что ты изверился в человеческой отзывчивости...

Для того, чтобы найти в себе это мужество, надо преодолеть многое. Первое — это себялюбивый страх о том, что моя спокойная жизнь может вдруг стать неспокойной, что мое благополучие может заколебаться, что свет может померкнуть, что радость может затмиться. Мы всегда о себе думаем и себя переживаем, будто мы — центр нашей собственной жизни, да и жизни других.

Помните притчу Христову о добром самарянине. Законник спрашивает Христа: кто же мой ближний?.. Он чувствует, что центр — он сам и оглядывается вокруг: кто ближний? Христос ему отвечает: ты ближний тому, кто в тебе нуждается; он — центр. Ты призван войти в его нужду... Вот этого мы не умеем делать, не умеем ощутить, что не я в центре, что всякий человек, который около меня — и близкий, и дальний, и встречный, и поперечный — имеет свою полную, законченную судьбу, и он для Бога так же дорог, для Бога он значит так же много, как и я; и если бы меня вообще не было, этот человек был бы таким же значительным в глазах Божиих. Я могу быть случайным обстоятельством в его жизни — или проходящим, или добрым, или злым; но этот человек существует сам по себе перед Богом, он — не часть моей жизни, не обстоятельство в моей жизни, он — человек. Он призван Богом жить, Его познать и достигнуть той полноты, которая есть в одном Боге; призван войти в Царство Божие. Над этим надо задумываться и чаще, и глубже, потому что это для нас не естественно.

Кроме того, мы друг с другом обращаемся, в той или другой мере, или как паразиты, или как жадные звери. Как часто мы живем друг другом, как бы пожирая друг друга, отнимая у человека покой, радость, сердечную чистоту и столько богатых его свойств, питаясь ими, пользуясь ими. Нам надо научиться не брать, а давать и не ожидать ничего в обмен или в награду. Это Христовы слова, не мои: давать так же щедро, как нам дано от Бога; даром вы приняли, даром и давайте (Мф.10,8). Чего у нас нет, что бы мы не приняли, чего у нас нет, что бы мы не получили или от Божественной, или от человеческой любви? И поэтому надо установиться так, что мое призвание — быть внимательным, вдумчивым, другом и слугой моего ближнего; все, что у меня есть, я должен быть готов ему дать и никогда не потребовать обратно, и никогда не упомянуть о том, что я чем-то пожертвовал для него, и никакой благодарности не ожидать; потому что дать, послужить активно, вдумчиво, умно полюбить человека — это самое высшее, что нам может быть дано, это наша привилегия; это даже не наш «долг».

И последнее, что мешает нам встретить человека, — это страх: что другой человек может у меня отнять? Какой опасности он может меня подвергнуть? Это очень реально, потому что мы все друг для друга опасны, поскольку мы все жадны, поскольку мы все себялюбивы, поскольку мы себя или своих ощущаем центром жизни. И вот нам страшно перед ближним, и ближнему страшно перед нами. И эти два страха, две жадности, два себялюбия замыкают двух людей, которые могли бы быть лицом к лицу или друг перед другом. Отец Лев Жилле как-то сказал: мы боимся заглянуть человеку в глаза, потому что не можем этого сделать без того, чтобы и он мог заглянуть в глубины нашей души, — вот чего мы боимся и в переносном смысле, и в прямом. Но это относится в значительной мере и к нашей встрече с Богом.

В первом случае, когда Бог открывается нам в этом сложном сопоставлении, сочетании суда и спасения, осуждения и воскрешения, — в тот момент мы до конца полны этого чуда. Но потом перед нами встает очень конкретный вопрос: Господь мне предложил Свою дружбу, Он мною так дорожит, что всю Свою жизнь и всю Свою смерть, и всю страсть Гефсиманскую готов отдать мне и для меня; и эта жертва так велика, что я должен бы отозваться на нее всем, — если не смертью, то всей жизнью во всяком случае. Не требует ли Он от меня слишком многого? Если бы только Он меня полюбил слегка, я мог бы ответить Ему так же — легкой любовью, легкой дружбой; но быть так любимым требует от меня соответственной любви! Если Бог всей жизнью и всей смертью меня любит, и я должен отозваться всей жизнью и всей смертью; не лучше ли укрыться? Страшно впасть в руки Бога Живого (Евр. 10:31). Любовь может быть так же страшна, как ненависть, если только понять, что мы не может ее принимать, не отозвавшись соответственно.

И вот тут перед каждым из нас вопрос стоит во всей остроте. Мы закрываемся от Божией любви, мы не задумываемся над тем, что она значит, какая ее мера, не только потому что мы легкомысленны и пусты, но потому что очень было бы страшно соответственно отозваться. Бог говорит в Евангелии, мы слышим Его слова, Он говорит нам: если ты хочешь вырасти в полную меру своего человечества, если ты хочешь стать достойным человеком, вот перед тобой картина того, каким ты должен быть... И вместо того, чтобы воспринять это как потрясающую картину красоты, к которой мы призваны, мы говорим: это заповеди, это — Божии приказания; мой долг — попробовать их исполнить... И отношения взаимной любви, все наше соотношение с Богом мы превращаем в попытку принять Его заповеди, будто это внешние приказы, и свести их до минимума, найти способ, чтобы они были наименее требовательны. И тогда вместо христианской жизни получается изуродованное Евангелие.

Вот три встречи; о четвертой я ничего не хочу сказать подробнее того, что еще в VI веке святой Максим Исповедник говорил: человек создан как гражданин двух миров; своей плотью и душевностью он принадлежит этому земному, вещественному миру, но воим духом он принадлежит Богу. И призвание человека, во-первых, в себе соединить Божественное и земное начала; а во-вторых, найдя путь к Богу, увлечь за собой всю тварь. Это наше призвание.

Так ли мы смотрим на окружающий нас мир? Являемся ли мы вождями этого мира в Царство Божие? Строим ли мы град человеческий, который был бы впору, в меру града Божия? Относимся ли мы к вещам, к природе, к видимому миру, который нас окружает, с тем благоговением, которое мы должны к нему иметь, помня, что все вещество этого мира стало сродни Богу через воплощение Христа, через Его плоть?

Вот все встречи наши. Святой Симеон Новый Богослов говорил: если ты хочешь научиться молиться чисто, научиться чистой молитве — примирись с Богом, примирись с собой, примирись с ближним, примирись с вещами, которые ты трогаешь... Задумаемся над тем, каково наше соотношение: есть ли встреча между нами и Богом? Жаждем ли мы этой встречи не для того, чтобы получить от Бога больше того, что Он уже дал, а для того, чтобы сродниться с Ним и стать на земле как бы Его голосом, Его сострадательным взором, Его руками? Находим ли мы в себе достаточно мужества, чтобы войти в себя и стать цельными, а не раздробленными внутренне; преодолеть не только напряжение, но и войну, которая идет между умом и сердцем, волей и желаниями, плотью и правдой в нас? И как мы смотрим на ближнего? Встречаем ли мы когда-либо даже самых нам дорогих и близких, и чем являемся мы для мира, который Бог создал на блаженство вечное: злом или добром, вождями или губителями?

http://www.diveevo.ru/2/0/1/3463 

Как стяжать Любовь?

1. Стяжи истинную чистоту сердца — не допускай ни одной блудной мысли.

2. Мир — это область предательства, и если в нем жить, его законы неизбежно распространяются на его последователей.

3. Люди сами ограничивают свою жизнь теми ограничениями, к которым они привязались и которые не желают оставить.

4. Чувство родины нам дает только Бог, и никто иной, поэтому Сам Бог и есть наша истинная небесная Родина.

5. Жизнь — это учебник, который закрывается только с последним вздохом.

6. Если сумеешь оставить воспоминания, сумеешь начать жить новой жизнью, которая всегда пребудет с тобой и никогда не отнимется от тебя.

7. Если хочешь подражать Христу, — оставь все; если хочешь подражать миру, — оставайся в миру.

8. Если хочешь полюбить всем сердцем Бога и ближнего, — не люби мир; если любишь мир, как сможешь полюбить Бога и ближнего?

9. Невозможно полюбить врагов, не оставив этот суетный мир, любя его и борясь за него с людьми.

10. Если ты не способен полюбить врагов, значит, пока еще твое отречение от мира ложное и мир еще привлекает тебя своей ложью.

11. Одни люди радуются вещам, а другие радуются Тому, из Кого возникают вещи и в Кого уходят.

12. Человек — это осуществление мечты Бога

13. На что потратишь свою жизнь, то и будет смыслом твоей жизни.

14. Из маленьких правд большую Правду не создать, ибо большая Правда не состоит из маленьких правд.

15. Живет только тот, кто переделывает себя; без этого любая жизнь всего лишь — самораспад.

16. Покой мира Христова — это не мертвость, а истинная жизнь, преодолевшая тление, порожденное суетой и грехом.

17. У смирения нет отпусков, ибо оно всегда зовет только вперед.

18. Перерыв в смирении — это прекращение становления быть человеком.

19. Тот, кто думает, что он чего-то добился на духовном пути — ошибается, ибо он добился лишь того, что остановился в своем движении и повернул вспять.

20. Человеческое достоинство состоит в том, что человек может противостоять злу в себе и так уподобиться Христу, Который протягивает ему руку помощи в этом восхождении.

21. Если зло побеждает нас, когда мы этого действительно не хотим, то с каждым разом мы становимся все сильнее.

22. Самое опасное для тебя — это твой ум, который тебе не подвластен, ибо он не знает, что ты его истинный хозяин, но эту власть ты должен получить от Бога.

23. Если хочешь узнать человека, смотри на то — что он такое, а не на то — кто он такой.

24. Если ты не смирился сегодня и отступил, то завтра не смиришься в другом, а затем — в третьем. Начни бороться за себя сейчас, в этот самый миг, чтобы вся твоя жизнь не пропала зря.

25. Если обретешь тишину своего сердца, ты обретешь тишину самой вечности, в которой пребывает Господь.

26. Стяжи тишину сердца в покое от суетных мыслей и обретешь самого себя в Боге.

27. Когда человек встречается лицом к лицу с Господом, то ему уже не нужны ответы на его безчисленные вопросы, ибо то, что заполнит его до самых глубин, и есть самый лучший ответ, который может дать только Господь — полнота Его благодати.

Монах Симеон Афонский

http://www.diveevo.ru/2/0/1/4070 

Православный Календарь с 15 Февраля 2015 г. по 21 Февраля 2015 г.

Воскресенье, 15 Февраля 2015 года. Неделя о Страшном Суде (мясопустная).

Заговенье на мясо.  Сретение Господа нашего Иисуса Христа. 

Понедельник, 16 Февраля 2015 года. Седмица 3-я предуготовительная (сырная).

Масленица, сплошная седмица, без мяса. Попразднство Сретения Господня Правв. Симеона Богоприимца и Анны пророчицы (I). Равноап. Николая, архиеп. Японского (1912). Свт. Симеона, еп. Полоцкого, 1-го еп. Тверского (1289). Блгв. кн. Романа Угличского (1285). Прор. Азарии (X в. до Р.Х.). Мчч. Папия, Диодора, Клавдиана (250). Мчч. Адриана и Еввула (ок. 308-309). Мч. Власия вукола (пастуха) Кесарийского (III). 

Вторник, 17 Февраля 2015 года.

Сплошная седмица. Прп. Исидора Пелусиотского (ок. 436-440). Блгв. вел. кн. Георгия (Юрия) Всеволодовича Владимирского (1238). Прп. Кирилла Новоезерского чудотворца (1532). Прпп. Авраамия и Коприя Печенгских, Вологодских (XV). Мч. Иадора (III). Сщмч. Аврамия, еп. Арвильского (ок. 344-347). Прп. Николая исп., игумена Студийского (868). 

Среда, 18 Февраля 2015 года.

Сплошная седмица. Мц. Агафии (251). Свт. Феодосия, архиеп. Черниговского (1696). Мч. Феодулии и мчч. Елладия, Макария и Евагрия (ок. 304). Елецкой-Черниговской (1060), Сицилийской, или Дивногорской (1092), и именуемой "Взыскание погибших" (XVII) икон Божией Матери. 

Четверг, 19 Февраля 2015 года.

Сплошная седмица. Прп. Шио Мгвимского (VI) (Груз.) (переходящее празднование в четверг сырной седмицы). Прп. Вукола, еп. Смирнского (ок. 100). Прпп. Варсонофия Великого и Иоанна Пророка (VI). Свт. Фотия, патриарха Константинопольского (891). Мцц. Дорофеи, Христины, Каллисты и мч. Феофила (288-300). Мч. Иулиана (312). Мц. Фавсты и мчч. Евиласия и Максима (305-311). Мцц. Марфы, Марии и брата их прмч. Ликариона отрока.

Пятница, 20 Февраля 2015 года.

Сплошная седмица. Прп. Парфения, еп. Лампсакийского (IV). Прп. Луки Елладского (ок. 946). Мчч. 1003 Никомидийских (303)

Суббота, 21 Февраля 2015 года.

Сплошная седмица. Всех преподобных отцев, в подвиге просиявших (переходящее празднование в субботу сырной седмицы). Вмч.Феодора Стратилата (319) и прор. Захарии Серповидца из 12-ти (ок. 520 г. до Р.Х.). Свт. Саввы II, архиеп. Сербского (1269). 

 

По благословению митрополита

АЛЕКСАНДРА, Главы Митрополичьего округа,

 объявляется набор группы в Иерусалим  с 06.04.15г. по 13 .04.15г.

1 день 06 апреля.

Понедельник. Вылет из Алматы рейс  PS 538 05.05. Прилет в Киев 08.45 Вылет в Телль-Авив PS 775, прилет 13.15 , Голгофа, камень помазания и т.д  Размещение в гостинице “Прима Кинг”

2 день 07 апреля.

Вторник. Завтрак. Гора Фавор. Назарет. Канна Галилейская,  храм. Архангела Гавриила с источником Божией .Матери., храм 12 апостолов. Бухта Петра. Иордан. Ужин. 

3  день. 08.апреля.  

Среда  Вифлием.  Храм  Рождества  Христова. Пещерный храм Николая Чудотворца.  

4 день 09 апреля.

Четверг. Служба в монастыре  Марии Магдалины.  Шествие по Крестному пути Спасителя,  храм  Александра Невского

5.день.10 апреля.

Пятница. Завтрак. Елеонская гора, храм  Вознесения. Гефсиманский сад, храм погребения Пресвятой Богородицы.

6 день 11апреля.

Суббота. Схождение Благодатного огня.  Всенощная в храме Марии  Магдалины. 

7 день. 12 апреля.

Воскресенье.  ПАСХА. Отдых. Свободный день.

8 день. 13 апреля.

Понедельник.  Освобождение номеров. Выезд в Телль- Авив 11.30  Вылет в Киев рейс PS 780 15.10 . Прилет Киев18.30   Вылет в Алмату рейс PS 537 19.15.  Прилет в Алмату 04.05 + 1  

Стоимость паломничества – 1990 $.  

В стоимость включено: авиаперелет, виза, проживание 4*гостинице, питание- завтрак, ужин, комфортабельный. автотранспорт

Запись  производится до  15 марта  включительно.

Телефоны для справок    317-317-2,  8 702 220 1998, 

315-315-2  -  транс. авиа.